– Мы заявили в ОБЭП, но там объяснили, что здесь налицо мошенничество, а такими делами занимается уголовный розыск. А почему сюда? Беспросветная улица, девять – ваша территория?

– Наша.

– Там как раз и находился тот самый склад. Музыкант вспомнил. Это была его земля. Действительно, в подвале одно время имелись складские помещения. Он знал и хозяина подвала, разок выезжал туда на кражу куртки из его кабинета.

– Хорошо. Теперь определимся, что вас устраивает больше. Возврат денег или наказание этих красноармейцев. Имеется в виду законное наказание, конечно. В рамках УК.

– Ну, желательно и то и другое.

– Я почему сразу уточняю. Если через неделю они будут сидеть здесь, готовые вернуть вашу тушенку при условии их освобождения, вы не измените свои показания? К сожалению, сейчас это повсеместное явление, поэтому давайте сразу решать. Ну?

Визитеры переглянулись. Юрий Михайлович, выдержав мучительную паузу, взял ответственность на себя.

– Конечно… В таком случае лучше бы товаром. Что толку от их зоновских заработков?

– Правильно, – поддержал Музыкант. – Толку – ноль. Сколько вы собираетесь находиться в Питере?

– Две недели. Если надо, задержимся еще.

– Сделаем так. Вы оставляете все бумаги и свои координаты. Заявление пока писать не будем – нет смысла, вам ведь нужен товар. Если за две недели я ничего не выясню – напишете. Вот мой телефон. На всякий случай.

Музыкант сунулся в стол, но чистых листочков не оказалось. Не беда. Кусочек оторванных от стены обоев заменил визитку. Нищета.

Серега не только сразу видел перспективу тех или иных заявлений, но и не забывал о проценте раскрываемости. Лишнего глухаря забивать абсолютно ни к чему, да и писаниной заниматься не хотелось.

Он протянул номер телефона, записанный на обоях, и спрятал в стол папку с документами.

– Мы остановились в “Неве”. Вот телефон номера. И еще, молодой человек… Мы очень на вас рассчитываем. Любая хорошо выполненная работа должна хорошо оплачиваться. Это закон жанра, если можно так выразиться.

Музыкант не бросился на шею к Юрию Михайловичу с радостным, счастливым криком, поскольку весьма скептически относился к подобным обещаниям – человек щедр, когда тонет. Он перевернул страничку своего блокнота и щелкнул ручкой.

– Теперь как можно подробнее. Приметы Смирнова, различные детали, тонкости. Понимаете меня?

– Конечно.

Через полчаса товарищи из Приблудска покинули кабинет, еще раз напомнив про будущую безграничную благодарность в пределах разумного.

Серега минут пять полистал факсы-договоры и кинул их обратно в стол. Эта тушенка нужна им, как беременность – проститутке. Они наверняка свое уже получили. Ишь, молодцы, увидели бумажку с гербовой печатью и словом “Чечня” и прямо в транс впали. Ну как же! Не будут же люди наживаться на святом! Для Российской Армии ничего не жалко…

Хотя лохов, конечно, хватает. Такие дурни попадаются… Мораль – не верь ушам своим.

Музыкант достал полученную утром телефонограмму из больницы. “Доставлен гр. Неприторонный Алексей Харитонович, частный охранник. Во время прогулки по стройке упала на голову малярная люлька. Диагноз – перелом пальца. Состояние удовлетворительное”.

Викулов улыбнулся. Люлька-то цела? Не верь глазам своим…

Звонок из дежурки оповестил о новой трагедии:

– Серега, быстренько на заявочку. Только что позвонили в двадцать пятый ясли-сад и сообщили, что он заминирован. Надо обеспечить эвакуацию. Саперы уже выехали.

– Кто позвонил-то?

– Детский голос, лет пяти. Не выговаривает “р” и “з”.

Серега положил трубку. Не верь мозгам своим…

– Чего, чего? Ты не знаешь, где она? – Гончаров вытянул шею. – Прелесть-то какая! А кто к тебе вчерашней ночью приходил? Святой Афиноген? Или дежурная страдает галлюцинациями? Ты чего, подруга? Очнись!

Ольга отвернулась в сторону выхода из отделения. Они сидели в коридоре на потертом диване и своим странным поведением наверняка привлекали внимание всех больных и посетителей. Хорош кавалер – вместо того чтоб обнимать и целовать милую, готов наброситься на нее и растерзать. Гончаров и вправду понемногу выходил из себя, наткнувшись на невероятное упорство девицы. Тоже мне Жанна Д'Арк сопливая.

– Да, она была у меня, – ответила Ольга, понимая, что скрывать очевидные вещи не имеет смысла. – Но где она, я понятия не имею. Мы не настолько близкие подруги.

– И зачем же она заявилась сюда в три ночи? О самочувствии справиться?

– Она приехала занять денег.

– Ночью? Не дождавшись первого трамвая и не найдя более удобного кредитора?

– Она сказала, что надо срочно вернуть какой-то долг. До утра.

– И конечно, ничего не рассказывала. Ни про милицию, ни про убийство?

– Какое убийство?

– Понятно. Знаешь что, девочка? В самодеятельность тебя не запишут. Фальшивишь очень. Крайне жалею, что не могу увезти тебя с собой. Ну да ладно поправляйся. Здоровье тебе еще понадобится. И тебе, и твоей подружке. В лагере хилые не выживают. И еще учти – никуда вы с ней не денетесь. Рано или поздно выловим. Только тогда и разговор другой будет. Без слабины. И без фальши. Ясно? Последний раз спрашиваю – где она?!

– Не знаю.

– Тогда надеюсь, ты скоро поправишься. Благодаря мне и детскому панадолу.

Паша поднялся с дивана. На секунду замешкался.

– О дочке подумай. С собой, на зону, ее не возьмешь.

Ольга вздрогнула.

– При чем здесь дочка?

– Детям нужны родители. С кем она, кстати?

– Какое ваше дело?

– Слушай, – Гончаров немного растерялся, – не подумай, что я тебя прикупить хочу подешевле… Может, навестить ее? Поверь, я искренне… Она ведь болеет.

– У вас своих дел нет?

– Да не понтуй ты… Есть у меня дела, есть. Ольга подняла глаза. Гончаров без прежней злобы смотрел на нее.

– Она у соседки, – тихо произнесла она. – Если можете, принесите какие-нибудь теплые вещи. Вы говорили, что ключи от квартиры у вас. Вещи в шкафу.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Не надо. Я скоро вернусь. Подождите… Еще. Скажите, Куколка действительно может сесть?

– Куколка? ;

– Ну, Женька…

– Запросто. Это тоже не понты. Так что думай.

Паша, хлопая по карманам в поисках номерка направился к выходу. Ольга плакала.

Музыкант дернул за ручку. Примерзшие льдинки покатились к ногам.

– Мамаша, склад давно на замке?

– С месяц, наверное. И слава Богу, что прикрыли. Устроили тут помойку и приют крысиный.