Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Псковское захолустье, где находилась деревня Медведевка, окруженная со всех сторон лесами, не отличалось идеальным климатом. Зимой морозно и сугробы по плечо, а летом - как повезет. Иногда зной, дышать нечем, а иногда зябко, даже в конце июня заморозки случаются. Прочие же времена года - ни то ни се. Нынче, например, весна выдалась ранняя, но мокрая: снег сошел в конце марта, и сразу же зарядили ливни. Медведевка, которую связывал с ближайшим городом один-единственный шлях, оказалась во временной изоляции. Хорошо еще, что припасов и у крестьян, и у господ достаточно, никто не голодал. Неделю назад потоп прекратился, дорога подсохла, и конюх Ерофей рискнул пуститься в путь на телеге, чтобы купить свечей, табаку, галош и еще кой-чего из предметов первой необходимости. Вылазка завершилась успешно, однако намедни с утра небеса опять прохудились. Что поделаешь с капризной русской природой!
За дверью послышались скрежещущие звуки - это вернулся Алексей Петрович Максимов, он же Алекс, супруг Аниты, и старательно счищал скребком налипшую на сапоги грязь. Он, как рачительный хозяин, еще на рассвете решил обойти свои владения и проверить, в каком состоянии поля и не побило ли озимые.
В гостиной прибиралась служанка Вероника - шуршала тряпкой, смахивая пыль и наматывая на швабру замеченные в углах паутинные кружева. Анита свыклась с ее постоянным присутствием и обращала на нее внимания не больше, чем на мебель.
Алекс вошел в гостиную. Промокшую тужурку он оставил в передней, но с его волос текло, они слиплись стрелками.
- Погода дрянь! - констатировал он, хотя это и так было очевидно. - Чем занимаешься? А, кройка и шитье… - Он присмотрелся к буквам, которые были вычерчены аккуратными стежками на батистовом квадратике. - «Т», «А», «М» и недописанная завитушка. Дай подумать… Если учесть, что через три дня мой день рождения, то это, видимо, подарок. А литеры означают… - тут он мгновение помедлил - «Те amo, mi queridoí1!». Угадал?
- Ты делаешь успехи, - улыбнулась Анита. - За те два года, что мы живем вместе, ты стал поразительно догадливым.
Она не жаловалась на судьбу. Пекло гражданских войн в родной Испании, вынужденная эмиграция, смерть первого мужа - все это теперь в прошлом. В имении Алекса она нашла покой и семейное счастье. Зная свой неуемный характер, Ани понимала, что рано или поздно ее снова потянет на приключения, но сейчас… сейчас так чертовски приятно было сидеть у камина, под скрип рассыхающихся от жара балок старого дома, и заниматься милыми пустяками.
Максимов сел в кресло и потянулся к стоявшему на подоконнике графинчику с наливкой.
- Я многое могу объяснить, - признал он не без самодовольства, - но есть вещи, находящиеся за гранью моего понимания.
- Это какие же?
- К примеру, иду я давеча по деревне и вижу, как из избы выходят крестьяне, в руках у них оглобля, к ней привязан колокольчик, а впереди идет баба и подметает веником прошлогоднюю траву. Я уж думал, кто-то из нас с ума сошел: или я, или они…
- Э, Лексей Петрович! - бесцеремонно влезла Вероника и стрясла ему на голову клок паутины. - Это ж Ксанку Прокудину сватали. Она из вепсов, а у них обычаи, как у нехристей.
- Положим, свадебные обряды у всех народов бессмысленные и беспощадные, - возразила Анита и перерезала ножничками шелковую нитку. - А про Ксану я знаю. Сама ей два дня назад разрешение давала замуж за кузнеца выйти.
- Теперь и я знаю. - Алекс плеснул себе наливки в хрустальную стопочку и с наслаждением выцедил. - Уф-ф!… Но согласись: увидишь такую процессию и рот разинешь: что происходит?
- Да? - Анита расправила платок с готовой вышивкой и посмотрела сквозь него на окно. - А если бы ты увидел в нашем дворе, скажем… верблюда, а на нем - столичную графиню, как бы ты это объяснил?
Алекс добродушно рассмеялся.
- Ну, тут и объяснять нечего! Это же полная нелепость…
- Серьезно? Тогда посмотри вон туда. - И она указала на только что протертые Вероникой оконные стекла.
Максимов проследил за ее пальцем и застыл с пустой стопкой в руке. Во дворе, аккурат перед фасадом усадьбы, переминалось с ноги на ногу двугорбое животное с притороченными по бокам чемоданами. Видно было, что оно устало после долгой и трудной дороги, шерсть от дождя свалялась, и вид оно имело печальный. Меж его горбов сидела пышнотелая барыня в длинной накидке без рукавов, известной под названием «ротонда», сафьяновых сапожках и зеленом берете, больше подходившем для светских раутов, чем для длительных вояжей по бездорожью. Барыня держала над головой кокетливый зонтик, которым силилась прикрыться от падавших с неба капель, и переругивалась со стоявшим подле верблюда погонщиком в чалме - видимо, требовала, чтобы он поскорее помог ей спуститься на грешную землю.
Анита бросила платок на стол и выпорхнула из дома.
- Мэри! Вы ли это? - воскликнула она, сбежав с крыльца в лужу размером с небольшой пруд.
- Нюточка! - вскричала дама в ротонде и ударила верблюда в бока пятками. - Да ляг же ты, болван, дай слезть!
Верблюду не улыбалось плюхаться брюхом в студеную воду, но погонщик в чалме дернул его за узду, и мохнатый великан с мученической гримасой покорился. Дама отшвырнула зонтик, засеменила к Аните и с ходу троекратно расцеловала ее, истинно по-русски, со всем пылом и от души.
- Нюточка! Как я счастлива, что добралась до вас! Мы полдня шли по вашим джунглям, видели волков, зайцев, белок и еще бог весть каких ужасных хищников… Восхитительная Тмутаракань!
Эта эпатажная и во многом нелепая как по внешнему облику, так и по манере говорения дама была петербургской приятельницей Аниты.
Звали ее Марья Антоновна Госкина, и она многократно становилась объектом сплетен высшего общества. Ей было чуть меньше тридцати, но она уже пережила двух мужей. Первый - граф Госкин, одаривший ее титулом и четырехэтажным особняком на Невском проспекте, - скончался от сердечного приступа через два года после свадьбы. Поговаривали, что Марья Антоновна немало поспособствовала этому, но Анита досужим слухам не верила. Дряхлый граф имел
