– Т-твою мать, – сквозь зубы выругался Невский. – Откуда груз? Кто отправитель и получатель?

– Груз из Таджикистана. Отправитель – государственная контора по экспорту. Хлопок-сырец, неочищенный. Мы его уже с полгода в Гамбург отправляем. Партии большие. Пять сорокафутовых контейнеров, два раза в месяц. Получатель швейцарская текстильная фирма. По бумагам все чисто. Комар носа не подточит. А на самом деле… Может, кокаин, может, героин. Я в этом говне не разбираюсь.

– Русский транзит, по ходу, – катнув желваки, пробормотал Невский. – Только этого нам не хватало!!!

– Что делать будем, хозяин? – пожевав губами, с надеждой спросил Вано. – По закону мы должны немедленно мусоров из отдела по незаконному обороту наркоты вызвать. Но… Тут же дряни этой наверняка на миллионы. Плюс засвеченный канал. Кровью пахнет. Большой кровью.

– Не ссы, Маруся, – хищно оскалился Влад. – Вначале надо осмотреть другие тюки и проверить, что именно упаковано в кукле. Хотя вариантов здесь, по ходу, всего два. Или-или.

– Да уж. Не пищевая сода и не детская присыпка, – грустно ухмыльнулся директор терминала.

Выкинул окурок сигареты в мутную воду у причала, сплюнул в сердцах: – Падла! Втерлись в гнилой блудняк.

– Разрулим, – успокоил грузина Рэмбо. Они приблизились к лежащему на боку контейнеру. Вано резким жестом приказал охраннику отойти в сторону и указал Невскому на лежащий у левой стены порванный тюк. – Тут. Я как пачку из прорехи торчащую увидел, сразу назад затолкал. С глаз долой.

– Кто еще кроме тебя засек дурь?

– Двое. Крановщик, Петрович и охранник, Витька Сальников. Кажется, он из ваших, бывших.

– Да. Помню его, – кивнул Невский. – Из бригады Сокола. Этот будет молчать. А вот Петрович твой…

– Петрович семь лет нары за Полярным кругом полировал, прежде чем к нам крановщиком устроился, – сообщил Вано. – Лес грузил. Я за него ручаюсь. Наш человек.

– Значит обойдемся без жертв, – деловито, без малейшей иронии в голосе, подвел черту Невский. Сунув руку в прореху тюка, он нащупал тугой пакет, вытащил. Нахмурился. Обернулся на Вано: —Острое есть?

– Знал, что захочешь проверить. Вот, специально захватил, пока тебя ждал, – директор протянул хозяину холдинга складной швейцарский офицерский нож и колечко скотча. – Это чтобы заклеить потом.

– Толково, – кивнул Рэмбо в знак благодарности за смекалку. Откинул лезвие, осторожно вспорол плотный полиэтилен, подцепил кончиком ножа маленькую горку белого порошка, понюхал. Осторожно лизнул порошок языком, посмаковал, растирая по зубам. Выплюнул тягучую слюну. Остатки на конце лезвия всыпал через дырку обратно в пачку, вернул нож Вано, аккуратно заклеил надрез полоской скотча и засунул пакет обратно в прореху тюка. Вышел из контейнера, достал из кармана пальто трубку, щелкнул зажигалкой. И только затем, посмотрев в глаза директору терминала, сообщил:

– Героин. Судя по надписи на упаковке – афганский. Высшей пробы. На пакете трафарет. Три девятки.

– И сколько такой стоит? – сдвинув седые брови к переносице, спросил Вано.

– В Афгане две тысячи баксов за килограмм. Оптом. В Гамбурге – сто баксов за грамм. Пять тысяч процентов прибыли.

– Ни фига себе, – покачал головой Вано. – Сколько же они варят с целого контейнера? Вот суки!!!

– Значит, так, – приказал Рэмбо. – Вскрывать другие тюки не будем. И так ясно, что внутри то же самое. Контейнер перевернуть на брюхо, как положено, двери наглухо заварить и опечатать. Ты говорил, хлопок идет партиями по пять. Где остальные четыре коробка?

– Вон, наверху. – Вано указал пальцем на гору контейнеров.

– Когда намечена отправка?

– Погрузка в субботу. Завтра вечером.

– Ясно. Короче, никуда груз не отправлять. Поставить в самый нижний ярус и закрыть со всех сторон другими контейнерами. За крановщика и охранника отвечаешь головой. Они должны молчать.

– Сделаем.

– Будем ждать гостей. По ходу кое-кто в далеком Таджикистане мне теперь очень крепко должен, – по лицу Невского пробежала и тут же исчезла едва уловимая тень.

– И как еще должен, – согласился Вано. – По гроб жизни. – Он облегченно вытер пот со лба тыльной стороной руки. – Значит, разрулили головняк, хозяин?

– Пока да. Дальше не твое дело. Твое дело держать язык за зубами. Завтра получишь премию. Пять штук.

– Спасибо, генацвале, – сдержанно, как и положено седовласому грузину, поблагодарил директор терминала. – Машину себе новую куплю. Старая совсем дошла уже. Как раз пяти тонн не хватало.

– Вот видишь, как все удачно обернулось, – улыбнулся Влад, похлопав мужчину по плечу. – Ладно. Давай, распоряжайся. И проследи, чтобы ни одна тварь нос в контейнер не совала, пока его наглухо не заварят. Сколько тебе надо времени?

– Заварить двери быстро. А вот убрать все пять коробков в самый низ и закрыть, – Вано покачал головой, – придется повозиться. Кран – не метеор. Часа два как минимум. Закончим не раньше десяти.

– Нормально, – успокоил Невский. – У меня сегодня гости. По случаю дня рождения. Так что спать долго не придется. Как управишься – сразу позвони.

– Хорошо. Поздравляю, Владислав Александрович.

– Ладно, ладно. Спасибо, отец родной. Подарочек ты мне уже подогнал, круче некуда. – Рэмбо еще раз окинул взглядом контейнер с наркотиками, взглянул на инкрустированный бриллиантами наручный хронометр «ролекс» и, развернувшись, быстрым шагом направился к лимузину, возле которого курили, не спуская с него глаз, трое телохранителей и личный водитель. Приказал глухо, падая на заднее сиденье:

– Домой. И побыстрее, – а потом, когда кортеж тронулся в обратный путь, раскурил трубку и тихо добавил:

– Надеюсь это последний геморрой. И так перебор.

Но Невский ошибался. Спокойной и безмятежной жизни авторитетного олигарха сегодня наступил конец. Впереди Влада ждала полная внезапных сюрпризов, резких поворотов, звенящая рвущимися от напряжения нервами и густо политая горячей человеческой кровью черная, как южная ночь, и бесконечная, как американский хайвэй, полоса. Достигнув верхней критической точки и замерев на мгновение, его маятник жизни изменил направление и, стремительно набирая скорость и ударную силу, бездушной зловещей кувалдой полетел вниз, круша планы и надежды десятков и сотен людей, ломая и уничтожая всех, кто на свою беду оказался на пути этой дьявольской траектории.

Широко разрекламированная в Питере экспозиция картин Рериха в престижной галерее «Арт-бутик», на которой демонстрировались полотна обоих представителей знаменитой династии, отца и сына, Николая и Святослава, являлась выставкой лишь отчасти. Сами картины, числом не более тридцати, среди которых были и всемирно известные раритеты, такие как специально выписанное из рижского художественного музея полотно «Чаша Будды», конечно же наличествовали, однако, кроме их примитивного созерцания, посетителям коммерческой галереи, заплатившим по тысяче пятьсот рублей за вход, устроители мероприятия предлагали весьма приличный фуршет, вступительное выступление искусствоведа, по их же собственному заявлению – «лучшего в России специалиста» по творчеству великих живописцев, демонстрация на полутораметровом плазменном экране документального фильма из личного архива семьи, а также, в качестве гвоздя вечера, аукцион, на который пожелавшие остаться в тени владельцы выставили две ранее неизвестные картины Рериха-младшего, заломив фантастическую по наглости стартовую цену. Так что любой, более-менее здравомыслящий человек понимал, для чего устроителями выставки зажигались пресловутые звезды и устраивалось само мероприятие, весьма и весьма затратное, но сулившее хорошую прибыль в случае успешного завершения торгов. Поэтому случайных людей с улицы здесь просто не могло быть. Мало найдется праздношатающихся зевак или нищих ценителей искусства из числа интеллигенции, способных заплатить такие деньги за входной билет, даже если предоставляется возможность завалить в желудок бутерброд с красной икрой и канапе с копченой лосятиной и запить деликатесы хорошим вином.