— Это не твое дело! — зло выдохнула Серафия. Она тяжело дышала; на лбу, несмотря на холод, выступила испарина.

— А тени говорят, что мое. — Шаная пожала плечами. Скользнула к женщине одним размытым движением. Заглянула ей в глаза, и Серафия вжалась в стену от ее ледяного взгляда.

— Она наверняка плакала, — вкрадчиво проговорила девочка. — Умоляла прекратить. Но жалобы и слезы распаляли тебя все сильнее и сильнее. И в какой-то миг ты совершенно перестала отдавать себе отчет в действиях. Била, била и била. С оттягом, с наслаждением, совершенно не соизмеряя силу. Когда очнулась — она уже была мертва. И ты испугалась. Но испугалась не того, что натворила, а того, что тебя накажут. Что придется держать ответ. Ты постаралась скрыть преступление. И — вот же невероятное везение! — тебе удалось. Никто из родных не спохватился. Никто не решил навестить девочку. Крестьяне, что с них взять. Неурожай, голодный год. Они были лишь рады спихнуть с себя лишний рот. Когда в семье десяток детей, про одного так легко забыть. — Шаная сделала паузу. Облизнула пересохшие губы, искоса наблюдая за Серафией. Та стояла бледная, то сжимая, то разжимая кулаки, не делая попыток возразить, и принцесса негромко продолжила: — Помощниц ты запугала, и они молчали. Все сошло тебе с рук. И на долгое время ты затаилась. Но каждую ночь продолжала переживать в памяти сладкие моменты всевластия над беспомощным ребенком, которого можно мучить, избивать, делать все, что угодно. Больше всего на свете хотелось повторить это. Не правда ли? Останавливал лишь страх возмездия и огласки. Поэтому второго раза пришлось ждать так долго. И ты упорно и тщательно готовилась. Молодец, ничего не скажешь. Во второй раз тебе нечего было опасаться, что твои темные делишки когда-нибудь выплывут на белый свет. И жертву ты подобрала подходящую. Кто вспомнит о сироте, раз уж о девочке из большой семьи никто не удосужился за все эти годы спросить. Вот ты… и отыгралась за столь долгое ожидание. Потом прибралась, вымыла пол.

— Неправда! — Серафия с вызовом выпрямилась, наконец-то подыскав достойное возражение. — Сама подумай: как в одиночку я бы вынесла их тела отсюда и похоронила в лесу?

— В первый раз тебе помогли перепуганные помощницы. — Шаная раздраженно взмахнула рукой, обрывая женщину. — А во второй… Рой. Знакомое имя?

Серафия нервно рассмеялась. Так вот откуда девчонка все узнала! Никакой мистики, просто слишком болтливый деревенский дурачок. Давно следовало избавиться от него, но он казался таким безобидным. Здоровенный послушный мужик, у которого развитие остановилось на уровне пятилетнего ребенка. Верит всему, что ты ему скажешь. А если еще и пряником угостишь — вообще в лепешку расшибется.

— И ты ему поверила? — Серафия с некоторым облегчением перевела дыхание. — Этому дурачку? Да он вообще не соображает, что говорит.

— А разве он умеет говорить? — искренне удивилась Шаная, и женщина осеклась. Действительно, как она могла забыть? Рой был способен лишь пускать слюни и глупо ухмыляться. Но тогда остается тот же вопрос — как? Как принцесса узнала о случившемся? В монастыре давно не осталось тех, кто мог бы ей рассказать.

— Однако я уже устала. — Шаная украдкой сцедила зевок в ладошку. — Мне давным-давно пора в свою теплую постельку, не правда ли?

— Правда, — настороженно согласилась Серафия, не уловив в голосе принцессы откровенную издевку. — Поэтому, в самом деле, давай закончим на сегодня. Ты меня отпустишь, и продолжим наш разговор завтра.

— Я-то вас отпущу. — Шаная довольно потянулась. Подозвала пса и привычным жестом положила руку ему на холку. Вздохнула, с искренней жалостью посмотрев на настоятельницу, и повторила: — Я-то вас отпущу. Но они — вряд ли. Рамия и Диксия. Вот как звали тех несчастных девочек, если вы забыли. С ними и договаривайтесь.

— Как?! — взвыла от отчаяния Серафия. — Как ты узнала?! Демон, исчадие Галаша!

Шаная хмыкнула и растворилась в воздухе. Исчезла, словно привиделась Серафии в кошмаре. Свеча в руках женщины внезапно зашипела и погасла, оставив несчастную в полной темноте. Какое-то время было тихо. Только громкое испуганное дыхание настоятельницы нарушало мертвую тишину подвала. А затем раздалось приглушенное шуршание. Что-то коснулось лица Серафии, и она отшатнулась, с трудом сдерживая крик. И вдруг услышала невинный вопрос, заданный в унисон двумя детскими голосами:

— Поиграем? Мы так долго тебя ждали!

Хорошо, что стены подвала оказались достаточно толстыми и надежными, поэтому никакой посторонний шум не нарушил ночью покой воспитанниц монастыря.

* * *

Нинель проснулась посреди ночи от какого-то неясного дурного предчувствия. Резко села, сбросив на пол подушки. Накануне она долго не могла уснуть, тревожась за Шанаю. Рвалась в лес, когда вернулись последние поисковые группы, но старые ноги, столь часто подводившие ее, опять взбунтовались. Видимо, предвещая скорую перемену погоды, они разнылись так, что не помогла даже разогревающая мазь. Женщина чуть не плакала от боли и невозможности что-нибудь сделать, ни на миг не отходя от окна и силясь разглядеть в непроглядной мгле знакомый силуэт. Самое удивительное, она совершенно не помнила, как добралась до кровати. Казалось, буквально несколько минут назад она бездумно чертила на стекле защитный знак Пресветлой богини — чашу — и бормотала бесчисленные молитвы о спасении Шанаи, как вдруг очнулась в постели.

— Девочка моя, — прошептала Нинель, с мучительной гримасой растирая левую половину груди, в которой что-то резко и неприятно стреляло. — Шаная, ну куда ты делась?

После чего опустила ноги на холодный пол, потянулась было к столику подкрутить фитиль ночника, как вдруг замерла. На кровати, стоявшей у противоположной стены, кто-то лежал. Темные волосы разметались по белоснежной подушке. Одеяло скомкано и откинуто в сторону. Так всегда спала Шаная. Но как, откуда?

Нинель с трудом поднялась. Шаркая ставшими неподъемными ступнями, подошла ближе. Присела на краешек постели, неверяще провела толстыми узловатыми пальцами по безмятежному личику сладко спящей принцессы. Та внезапно перехватила ее руку, поднесла к губам и поцеловала. Открыла глаза и сонно, чуть виновато улыбнулась.

— Шаная, девочка моя. — Нинель не могла сдержать слез радости и облегчения. — Откуда?.. Как?..

— Прости меня, — затараторила та. Прижала руку воспитательницы к щеке, не отпуская. — Прости, пожалуйста. Я заигралась. Залезла на чердак и случайно заснула. А когда проснулась — было уже темно. Очень темно. Я… Я не поняла, как это произошло. Наверное, из-за поездки. Все вокруг новое и такое замечательное! Я очень виновата.

— Но как ты оказалась здесь? — не унималась Нинель.

— Спустилась, а ты уже спала. — Шаная слабо улыбнулась. — Не хотела тебя будить и беспокоить.

— Дурочка моя. — Нинель всхлипнула и привлекла девочку к себе. Прижала изо всех сил, будто опасаясь, что ее сейчас отнимут. Принялась гладить по волосам. — Глупая моя. Ты хоть представляешь, в какой ярости будет Серафия? Она пообещала выпороть тебя, милая.