Недели две назад она с увлечением пылесосила офисы и наслаждалась тем, как мощно тянет могучий пылесос, скорее похожий на небольшой мотоцикл, чем на пылесборник. Потом присела у раскрытого окна, заварила в кофемашине эспрессо и стала глазеть на улицу. Поздний вечер, на улице темно, в окнах домов через улицу горит свет. Всюду жизнь, народ еще только готовится ко сну. «Вот сейчас допью кофе и отнесу на помойку мешок с мусором», — подумала она. К дому напротив изредка подъезжали машины, выходили люди, почему-то все поодиночке. Но она не вникала: ходят себе, да и пускай ходят. Подъехала очередная машина, и Людмила уже встала со стула, чтобы прихватить мешок с мусором, как из машины вышел сначала один парень, потом выдернул из салона девушку, в которую вцепился второй. Она дергалась, вырываясь, но они держали ее крепко и молча тащили в подъезд. Почему она не кричит? — забеспокоилась Людмила. Ведь ясно, что не хочет с ними идти. Здесь что-то не так. Людмила думала ровно секунду и позвонила в отделение милиции. Над столом главного на стене висел листик с распечаткой нужных телефонов. Волнуясь, она скороговоркой объяснила дежурному, или кто там у них, что на ее глазах в подъезд затащили девушку против ее воли.

— А почему вы решили, что против ее воли? — не торопился принимать меры дежурный.

— Так ведь ее тащили, а она упиралась, — разозлилась Людмила нерасторопности мента. Вот придурок, тут дорога каждая минута, а он тянет резину!

— Хорошо, наряд милиции сейчас прибудет.

Людмила забыла уже про мусор, засекла время на часах и осталась бдеть у окна. Интересно, когда прибудет наряд? Время бежало, прошло уже двадцать минут, а наряд так и не появлялся. Наконец, когда прошло тридцать минут, подъехала патрульная машина. Но из нее никто не выходил. Она постояла минуты три и уехала. Что можно успеть понять за три минуты? И почему менты не зашли в подъезд? Людмила терялась в догадках. Может, самой туда зайти? А если ее сейчас ножом полоснут? Ведь те парни так и не выходили из подъезда.

Людмила потащила мешок к помойке, и, когда проходила мимо охранника, тот удивленно спросил:

— А вы все еще здесь? Я думал, вы уже давно ушли.

— Да вот завозилась, — буркнула Людмила.

Вступать в объяснения она не собиралась. Здоровый парень, ему бы на нормальной работе пахать, а он кемарит ночь напролет.

Людмила рассказала дочери о том, что видела. Та тоже забеспокоилась. И дала слово матери, что гулять до ночи не будет.

Когда спустя две недели Людмила увидела в окно похожую картину, она решила, что на этот раз доведет дело до конца. Такого совпадения не бывает, чтобы по ночам в один и тот же подъезд втаскивали по девушке. Если менты не зайдут в дом, она станет звонить выше. Есть ведь служба собственной безопасности, Пусть они разбираются со своими ментами, почему те не выполняют свои обязанности. В этот раз Людмила у окна не стояла, а, позвонив в отделение, сразу перебежала через дорогу и попыталась зайти в подъезд. Но не тут-то было. Конечно, в дверях был домофон. Теперь так просто в дом не зайти. Значит, можно сделать вывод: парни знают код домофона. Или их ждали. Людмила стояла у подъезда минут пятнадцать, менты так и не приехали. Зато вышел здоровый лоб и спросил, чего ей здесь нужно.

— Стою, — коротко ответила она.

— Идите, гражданка, подобру-поздорову, — грубо посоветовал он.

— Где хочу, там и стою, — заупрямилась она.

— А не боитесь? Ночью, да еще одна?.. — Он наклонил к ней свое лицо, и Людмила заглянула в его глаза. Ей стало страшно. Такой ни перед чем не остановится. Она отошла на шаг и только сейчас заметила над дверью подъезда камеру. За ней следили все это время, сколько она стояла. Кто? Зачем?

Людмила была женщиной смелой и решительной, но вспомнив, что в случае чего ее пятнадцатилетняя доченька останется одна на свете, передумала спорить с опасным типом.

Она повернулась и пошла прочь от дома. Возвращаться в офис за сумочкой пришлось дворами, чтобы тип не проследил, откуда она появилась. И то Людмила прислушивалась, не идет ли кто-нибудь за ней. Прямо как во времена ее афганской юности.

В кабинете главного она нашла телефон службы собственной безопасности. Ее выслушали, вежливо поблагодарили и ответили, что обязательно проверят, почему на место происшествия не выехала милиция.

Дома Светочка ее очень ругала.

— Хватит играть в сыщика. Ты ментам позвонила — свой гражданский долг выполнила. Притом дважды. Не рискуй своей жизнью, с кем я останусь, если с тобой что-нибудь случится?

Светочка чуть не плакала. Она обладала живым воображением, и представила страшную картину — маму в гробу везут на кладбище и хоронят с воинскими почестями, как бывшую участницу афганской войны. А Света возвращается в пустой дом одна-одинешенька, и никому нет до нее дела.

Людмила обняла дочку и в очередной раз взяла с нее слово: у края тротуара не ходить, к подъездам не приближаться, по вечерам не задерживаться и всегда носить при себе в кармане молотый перец.

— Главное в наступлении — неожиданность. Сразу сыпани в глаза и — бегом, притом кричи погромче, эти сволочи боятся привлекать к себе внимание, — поучала она дочку.

Утром ей позвонили из отделения милиции. И опять она услышала слова благодарности за проявленную бдительность. Оказывается, в том доме живет неблагополучная семья, где дочь-оторва шляется по всяким злачным местам. И ее брат с отцом таким образом доставляют ее домой.

Людмила задумалась. Похоже на правду. Но как-то странно, что ей позвонили из милиции, да еще благодарили. Из милиции просто так не звонят. Значит, из службы собственной безопасности перезвонили в отделение, чтобы те проверили ее сообщение, и передали сведения о ней: и фамилию, и мобильный телефон. Потому что вчера ей пришлось сообщить свои данные. В отделении, получается, решили ее успокоить. Чтобы не надоедала, если снова увидит подобную сцену. На всякий случай Людмила предупредила Светочку, чтобы та, заходя в свой подъезд, всегда оглядывалась и с чужими не заходила. И дома дверь никаким ментам не открывала. Потому что под милицейской формой могут оказаться вовсе не стражи правопорядка.

Светочка испуганно посмотрела на мать.

— Ма, я теперь себя чувствую, как на линии фронта.

Людмила хлопнула себя по лбу.

— Умница! Разумница моя! Золотая моя девочка! Сейчас позвоню своему боевому другу Павлику Воронцу. Он уже генерал. Пускай посоветует, что делать.

Павлик собирался на рыбалку в Карелию, крикнул, что машина ждет его у подъезда и продиктовал свой мобильный телефон.

— Будут проблемы, позвони. Потому что сейчас бегу, меня четверо ждут.

Людмила решила взять под наблюдение подозрительный дом. И если что снова заметит, посоветуется с Павликом. На своей рыбалке ему уже спешить будет некуда, разве что рыбку подсечь. Может, что-то подскажет.

После того, как в отделении милиции к звонкам Людмилы отнеслись без должного внимания, она им больше не доверяла.