орденом, и как орден оно усвоило себе многие специфически дворянские и католическо-христианские понятия средневековых рыцарских орденов.

Одной из самых характерных особенностей первоначального немецкого масонства было то, что первые ложи в Германии носили французские названия и работы их производились на французском языке. Этого нельзя также не поставить в связь с аристократическим характером масонства того времени. Писатели, удовлетворявшие средним кругам немецкого общества, создатели сентиментальной и бюргерской поэзии XVIII века от Галлера до Клопштока, писали на родном немецком языке, учёная литература, творцами которой были по большей части тоже люди из бюргерской среды, писалась тогда по преимуществу на латинском языке. Но высшие слои немецкого общества, дворянская аристократия, предпочитали говорить по-французски. И немецкое масонство также довольно быстро подверглось французскому влиянию, — и притом не только внешнему влиянию в отношении языка и терминологии, но и влиянию внутреннему, усвоив в очень короткий срок главнейшие особенности и своеобразные черты французских масонских лож.

Англия дала в сущности только внешний толчок немецкому масонству, хотя в основу первых немецких лож была положена английская «Книга конституций», составленная Андерсеном, и ритуал Прихарда.

Швейцарские масоны

Швейцарская республика. Здоровому чувству швейцарских бюргеров с самого начала была неприятна таинственность, которой окружили себя масоны, и их стремление обособиться от остального общества в замкнутую организацию. Как только бернское правительство узнало о существовании в Швейцарии масонских лож, оно поспешило их запретить.

Первая масонская ложа в Швейцарии возникла в 1739 году в Лозанне под названием «La parfaite Union des Etragers» и вслед за тем в стране возникло ещё несколько лож, которые скоро объединились в общий союз под названием «Directorie national Helvetique Roman». Но уже в 1745 году правительство распустило этот союз и масонство вообще было запрещено в Швейцарии.

Интересна та мотивация, всецело построенная на бюргерски грубоватом принципе здравого смысла, с которой швейцарский чиновник Ригинер попытался было заступиться за этот, с его точки зрения, пустой, но совершенно безобидный орден: «Конечно, было бы лучше, — писал он в своём донесении бернскому правительству, — если бы о масонстве не было ничего известно, но раз оно сделалось во всей Европе, то не нужно удивляться, что оно возникло и в этом городе (Лозанне), где так много досужих людей, не имеющих никаких занятий».

Но бернское правительство не послушалось своего чиновника и настояло на закрытии масонских лож в Швейцарии. По поводу этого распоряжения швейцарских властей возникла целая полемика, и характерны те мотивы, с которыми выступали в печати защитники и противники бернского правительства. В одном сочинении (оно имеет длинное заглавие: Lettre a’ l’auteur d’un ouvrage intitul’e: Le F. M. dans…), появившемся в 1847 году в защиту бернских властей, в качестве главного упрёка против масонства выставлялась именно та таинственность и замкнутость масонских собраний, которая, как мы только что указывали, вообще плохо мирилась с грубоватой, чуждой каких-либо высших запросов, но открытой и простой жизнью привыкших к трезвому мышлению бюргеров.

«Истина, — говорилось в этом сочинении, — не боится света и честность в намерениях и действиях не нуждается в укрывательстве за закрытыми дверями, под таинственными „образами“.

В другом масонском сочинении, написанном в защиту швейцарских масонов, доказывалось, что масонство — только «сладкий союз братства», соединяющий людей для духовного совершенствования и что масоны никогда не позволяли себе сопротивляться ни светским властям, ни церкви.

«Шотландские Мастера» в Германии

Простота в организации ордена и ясность его целей с самого начала перестали удовлетворять те круги немецкого общества, в которых масонство получило наибольшее распространение и популярность.

Наблюдалось обилие среди масонов XVIII века всякого рода самозваных начальств, объявлявших себя обладателями кладезей масонской премудрости и, несмотря на вполне очевидное шарлатанство, добивавшихся к себе полного доверия. Никогда ни раньше, ни позже в Германии не появлялось столько шарлатанов и обманщиков, никогда самая вздорная похвальба своей чудодейственной силой и чудесным знанием не встречала к себе такого доверия, как именно в этот век причудливо перевившихся мистических исканий и рационалистического просвещения.

Стремление немецких масонов выделить себя из среды простых смертных и подняться на недосягаемую ступень «откровенных» знаний выразилось прежде всего в желании окутать прошлое масонство покровом непроницаемой тайны и отодвинуть его возникновение к возможно далёким временам, к средневековью или ещё дальше — в глубь веков.

Не было, в сущности, ни одного мистического или просто непонятного движения в самых далёких временах, которого немецкие масоны не попытались бы связать со своим орденом.

Эти поиски масонами таинственной, скрывающейся в глубине веков мудрости повлекли за собой прежде всего появление так называемых «шотландских лож» в Германии. Эти «шотландские ложи» не имели никакого отношения к Шотландии, и возникли во Франции, их самой характерной чертой было то, что, помимо трёх обычных масонских ступеней, они признавали ещё другие, высшие ступени, причём считалось, что масоны, стоящие на этих высших ступенях, обладают и высшим знанием, которое сохранилось в шотландских ложах со времён незапамятной древности путём передачи от разных таинственных учреждений и лиц.

В Германий шотландские ложи с самого начала образовали особый, совершенно независимый от других лож орден, члены его назывались «шотландскими мастерами». Первая шотландская ложа возникла в 1741 году в Берлине из членов ложи «Аи trois Globes» под названием l’Union. Вторая шотландская ложа возникла в 1744 году в Гамбурге под названием Judica, её основателем был граф фон Шметтау. Вслед за тем такие же ложи возникли и в других местах Германии: в Лейпциге (1747) и во Франкфурте-на-Майне (1753). Все эти ложи выражали вполне определённое притязание на высшее начальствование над всеми немецкими масонами.

Во время Семилетней войны в прусский плен попал французский офицер маркиз де Лерней. Это был масон, хорошо знакомый с той системой высших ступеней, которая развилась во Франции при гроссмейстере французской великой ложи графе Клермонте и которая насквозь пропитана духом дворянской исключительности. Он вступил в дружбу с бароном фон Принценом, мастером берлинской великой ложи Zu den 3 Weltkugeln (прежняя ложа Аи trois Globes), который пользовался в это время большим влиянием среди немецких масонов, и они вместе с согласия самого графа Клермонта, основали новую масонскую организацию в Германии «Капитул избранных братьев Иерусалимского рыцарского ордена» (проще его звали клермонтским капитулом).

По уставу этого капитула в нём над тремя обыкновенными степенями поднимались ещё 4 высших степени, носившие разные претенциозные названия. Французская легенда о происхождении истинного масонства от средневековых тамплиеров была усвоена и этим капитулом, и его члены выставляли себя в противовес всем другим масонам настоящими наследниками таинственного знания средних веков, которым якобы обладали тамплиеры.

Барон Гунд стал