– Как бы мне хотелось присоединиться к тебе в Правящем Совете, – продолжала Зирит. – Хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо этой ведьмы Мез’Баррис, когда ей сообщат, что Тсабрак Ксорларрин теперь официально займет пост архимага Мензоберранзана.

– Ты будешь наблюдать за церемонией, – пообещала Квентл, и Верховная Мать Зирит надулась от гордости.

* * *

– Это такие мелкие, ничтожные существа, – заметила Ивоннель, обращаясь к Минолин Фей, когда они вышли в соседнюю комнату. Девушка стояла над магическим сосудом с водой, предназначенным для ясновидения; с его помощью она могла подслушивать разговор в приемном зале Бэнров и подсматривать за женщинами. – Они пыхтят и суетятся по поводу совершенно незначительных и неинтересных вещей.

Ивоннель вздохнула и обернулась к матери, которая уставилась на нее круглыми глазами.

– Как ты это сделала? – спросила Минолин Фей. – Как у тебя получилось?

– Сделала что?

– Все это время, – бормотала женщина. – Там, с Верховной Матерью Зирит. И со всеми, кого ты видишь, – со всеми, кто видит тебя. И с мужчинами, и с женщинами. Любой теряется, забывает об осторожности от одного твоего взгляда.

– Что же, матушка, разве ты не считаешь меня красивой? – игриво произнесла Ивоннель.

Минолин Фей смогла лишь покачать головой и ответить едва слышным шепотом:

– Многие дроу красивы. – И продолжала качать головой. Она понимала, что здесь кроется нечто большее.

– Твоя мать, Биртин, – начала Ивоннель, – она же художница, верно? Я слышала, что в этом самом доме висят несколько портретов ее работы.

– Да, она довольно талантлива.

– Значит, приведи ее сюда. Я хочу, чтобы она написала мой портрет.

– Я не знаю, найдется ли у нее время…

– Найдется, – перебила ее Ивоннель. – Скажи ей, что верховная мать на этом настаивает и что Биртин получит хорошее вознаграждение.

Минолин Фей несколько растерялась. Верховная Мать Биртин еще даже не видела эту девушку, свою внучку, которой сейчас должно было едва исполниться два года.

– Верховная Мать Биртин узнала обо мне от аватара Ллос в гостиной своего собственного Дома, – напомнила Ивоннель матери. – Скажи ей, чтобы она явилась во дворец Бэнров послезавтра, после того, как Тсабрак будет назначен архимагом Мензоберранзана, и приступила к работе. И пусть приходит каждый день, до тех пор, пока картина не будет закончена.

Минолин Фей тупо смотрела на дочь.

– Это не просьба, – угрожающим тоном произнесла Ивоннель. Она снова взглянула в сосуд для ясновидения, затем скорчила гримасу отвращения, взмахнула рукой, и изображение исчезло. – Такая скучная и вздорная, – фыркнула она, прошла мимо Минолин Фей и направилась к двери, расположенной в дальней части комнаты.

– Ты говоришь о Верховной Матери Мензоберранзана, – напомнила ей Минолин Фей.

– Да, – усмехнулась Ивоннель. – И что дальше?

Она небрежно пожала плечами, подмигнула и ушла, оставив Минолин Фей в полной растерянности размышлять над ответом на этот простой, но в то же время страшный вопрос. Она посмотрела на прозрачную воду в чаше. Минолин Фей не под силу было сотворить заклинание ясновидения, достаточно мощное, чтобы преодолеть защитный барьер Квентл Бэнр, как это только что с такой легкостью проделала Ивоннель. Она поразмыслила о разговоре в соседней комнате. Нескончаемые заговоры и интриги, отчаянная погоня за целью, которая в большинстве случаев оказывается не более чем ступенью на пути к следующей цели.

– И что дальше? – прошептала она, нахмурившись.

* * *

Стоя на балконе дворца До’Урден, сестры Ксорларрин наблюдали за церемонией, происходившей на противоположной стороне улицы. Рейвел и Джемас находились там, на территории Академии Магик, а с ними Тиаго, который присутствовал по приказу верховной матери.

– Да, это всегда было мечтой Верховной Матери Зирит, – заметила Сарибель, когда десятки фейерверков взмыли к потолку пещеры из ниши в Брешской Крепости, возвышенности, на которой располагались три академии дроу. – Увидеть одного из Ксорларринов на месте архимага Мензоберранзана…

– Лучше сейчас, чем вообще никогда, я думаю, – без особого воодушевления произнесла Кирий.

– Лучше в любом случае, – поправила ее Сарибель. – Но почему женщина из рода Ксорларринов хмурится в такой день?

– Дорогая сестра, заткнись, пожалуйста.

Сарибель некоторое время брызгала слюной и наконец все же выговорила:

– Я верховная жрица Дома До’Урден.

Кирий медленно повернулась и оглядела сестру с головы до ног. Если увиденное и произвело на нее хоть какое-то впечатление, она ничем не показала этого.

– Дом До’Урден… – презрительно прошептала она.

– Битва была жестокой? – спросила Сарибель, пытаясь найти причину дурного настроения сестры.

Кирий озадаченно посмотрела на нее.

– В К’Ксорларрине, – пояснила Сарибель.

– Вряд ли это можно назвать битвой, – ответила старшая сестра и снова взглянула на здание Академии Магик. – Это было больше похоже на жалкое беспомощное бегство.

– Неужели ты считаешь, что Верховная Мать Зирит совершила ошибку, сдав…

– Я считаю, что если бы все аристократы Дома Ксорларрин присутствовали в городе, как им следовало бы, и если бы Мензоберранзан предоставил достойные подкрепления вместо армии неуправляемых демонов, слишком занятых пожиранием плоти друг друга, чтобы обращать внимание на наших врагов, тогда мы бы сейчас не разговаривали с тобой об этом.

Эти откровенные слова и решительный тон ошеломили Сарибель.

– И вот мы здесь, – продолжала Кирий, – так называемые «аристократы» дурацкого недоразумения под названием «Дом До’Урден».

– Верховная мать которого занимает кресло в Правящем Совете, – напомнила ей Сарибель, и Кирий презрительно фыркнула. – Правление Верховной Матери Дартиир будет коротким, – добавила Сарибель.

– О, в самом деле. – Кирий отступила на шаг и снова оглядела Сарибель, улыбаясь с таким видом, словно знала нечто, неведомое младшей сестре. – А ты верховная жрица Сарибель и будешь занимать этот пост долго, если станешь умно вести себя.

Сарибель внезапно ощутила себя жалкой, беспомощной и очень уязвимой. Мысли ее устремились к детским годам, когда Кирий воспитывала ее, властно и безжалостно, и часто – так часто! – наказывала. Маленькую Сарибель за самое ничтожное нарушение этикета избивали до потери сознания, кусали ядовитые змеи с плетки суровой Кирий.

В этот момент один лишь взгляд на Кирий заставил кровь в жилах Сарибель снова вскипеть от этого кошмарного яда, и в горле у нее пересохло, затем она почувствовала страшную изжогу, как будто сейчас ее должно было вырвать от змеиной отравы.