Иззи безрадостно рассмеялась.

— Это то, что они сказали, не так ли? Я не вернусь. Тебе-то что?

Рикки не ответил.

Иззи слегка повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Мне кажется, я уже видела тебя раньше, — медленно сказала она.

Рикки кивнул.

— Может быть, в канун Рождества? Если ты была тогда около Кингс-Кросс? В шерстяной шапке, да? Я видел твою фотографию там. Твое лицо было сильно изуродовано. Теперь оно выглядит немного лучше.

Иззи коснулась щеки.

— Вот почему я не вернусь, — прошептала она. — Кто ты вообще такой? Тебя прислал мой отец?

— Нет.

— Тогда кто?

Трудный вопрос. Рикки решил не отвечать.

— Почему ты не хочешь домой? — спросил он.

— Ты не поймешь.

Рикки встал. Он начал расхаживать.

— Я тоже убежал из дома, — сказал он. — Восемнадцать месяцев назад. И не вернулся.

Он тут же ощутил, что привлек внимание Иззи.

— Почему?

— Я жил с приемными родителями. Мои мама с папой умерли. Мои приемные родители то и дело тащили меня в церковь и говорили, что хотят спасти мою душу. И то была не обычная церковь, а какая-то странная секта…

— По крайней мере, они тебя не били, — сказала Иззи. — Мой папа просто… — она снова коснулась своей щеки. — Пожалуйста, не говори ему, где я.

Рикки посмотрел на дверь.

— Но почему ты остаешься с Хантером? — спросил он.

— Мне больше некуда идти. И я встретила Томми и других на улице, и они сказали, что это безопаснее, чем быть одной…

— Конечно, — пробормотал Рикки. — Ты знаешь, что он делает? Хантер, я имею в виду. Ты знаешь, что он заставляет этих детей воровать для него?

Иззи кивнула.

— Но, — тихо сказала она, — он сказал, что я могу просто остаться и ничего этого не делать.

Рикки приподнял бровь, но Иззи, похоже, уже поняла, как наивно она звучала.

— Ты собираешься сказать моему отцу, где я? — спросила она.

Рикки колебался. Он вытащил из кармана телефон. Быстрый набор один. Сразу звони. Он сжал ладонь Иззи и написал на ней свой номер.

— Плохие новости для Хантера, — сказал он. — В любое время, когда понадобится помощь, просто позвони.

Он прошел к двери.

— Ты не ответил на мой вопрос, — крикнула ему вслед Иззи. — Ты собираешься рассказать моему отцу?

Рикки остановился и оглянулся.

— Конечно, нет, — сказал он.

* * *

Восемь вечера

Первое, что сделал Рикки, вернувшись в свою квартиру, — умылся. Горячая вода прогнала холод в его костях и смыла грязь и зловоние Дома хранителя. Только когда он вышел из душа, вытерся и оделся, он позвонил Феликсу.

— Я нашел ее.

Пауза.

— Это было очень быстро, Коко, — искренне удивился Феликс. — Где она?

— Не скажу.

Он повесил трубку.

* * *

Меньше, чем через полчаса Феликс был у его двери, как и ожидал Рикки. В дверь позвонили через двадцать три минуты, Рикки открыл ее и пропустил Феликса в квартиру, и тот прошел в гостиную.

— Что значит: ты мне не скажешь? — лицо Феликса было необычно яростным.

— Что тут непонятного? — сказал Рикки.

Феликс прищурился, глядя на него.

— Это не игра, Коко. Это серьезно.

— И я серьезен. Она убежала из дома не просто так. Отец избивал ее. Я не позволю вам отправить ее обратно.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, Коко.

— Нет! — вспыхнул Рикки. — Вы не знаете, о чем говорите. Вы понятия не имеете, каково это — когда кто-то старше избивает тебя день за днем… Это то, что случилось с моей сестрой…

Внезапно Рикки оборвал себя. Феликс подтянул штанину всего на несколько сантиметров, чтобы обнажить нижнюю часть протеза ноги. Рикки уставился на узкие металлические стержни, соединяющие лодыжку Феликса с его коленом, и вдруг ему стало немного стыдно за то, что он только что сказал.

Феликс снова уронил штанину.

— Садись, Коко, — сказал он. — Сядь, молчи и слушай.

Рикки присел на край дивана. Феликс сел напротив него.

— Пора тебе начать понимать, что мир на самом деле сложнее, чем ты думал. Пожалуйста, Коко, просто молчи и не отвечай. Ты думаешь, что сможешь жить в такой роскоши и получать то образование, которое я тебе давал, и не отдавать ничего взамен?

Рикки не ответил.

— Я уже тебе говорил. Я работаю на сверхсекретное правительственное агентство. И пока ты живешь в этой квартире и получаешь еженедельные деньги и обучение, ты тоже. Не разговаривай, Коко. Просто послушай!

Феликс глубоко вдохнул. Он явно был зол и пытался успокоиться. Рикки ощутил странный холодок — он подозревал, что ему не понравится то, что он сейчас услышит.

— Часть нашей работы — набирать таких молодых людей, как ты. Не кого угодно, заметь. Они должны быть яркими и перспективными. Они должны иметь навыки, немного необычные. И это должны быть молодые люди, отсутствие которых никто не заметит или, по крайней мере, не станет шуметь. Это конкретные условия, Коко, и ты подходишь. Я хорошо замечаю этих юнцов, привлекаю их к себе для первого контакта — помнишь, как я выглядел, когда ты впервые увидел меня? — и с тех пор ты уже неоднократно показывал мне, что у тебя очень высокая степень способностей к этой работе. Твое отношение, конечно, другое дело, но мы можем над этим поработать. Теперь ты, наверное, задаешься вопросом, зачем этому агентству нужно набирать подростков. Что ж, иногда возникают ситуации, когда присутствие взрослых агентов будет замечено. В этих случаях мы должны полагаться на детей. Если ты задумаешься об этом на мгновение, ничто из этого не станет для тебя слишком большим сюрпризом. И если ты еще немного подумаешь, ты поймешь, что мы используем этот драгоценный ресурс не только для того, чтобы выслеживать сбежавших детей, таких как Иззи Коул. Нет, если только для этого нет очень веской причины.

— Так почему вы так ею интересуетесь? — спросил Рикки. Он говорил очень тихо, понимая, что здесь происходило нечто более важное, чем он мог себе представить.

— Она мне не интересна, — сказал Феликс. Он звучал довольно резко. — Ни капли. Но меня очень интересует ее отец.

— Потому что он ее избил?

Феликс тонко улыбнулся Рикки.

— Нет, — сказал он. — Не из-за этого, — он встал и начал ходить. Его хромота казалась более выраженной, чем обычно, и Рикки подумал, не больно ли ему. Сейчас было не время спрашивать. Феликс снова заговорил. — Слово «Трезубец» тебе что-нибудь говорит?

— Я слышал его.

— Ты знаешь, что такое Трезубец?

— Не совсем, — он хотел добавить: «Мне всего четырнадцать, помнишь?». Но понял, что это будет плохо воспринято.

— Тогда слушай внимательно,