Думала, что я не так сделала? Почему он так со мной? А тут за один месяц все ушло, и я успокоилась. Это благодаря тебе. – Наташино лицо светилось признательностью.

– Да ладно, – смутилась Томка. – А этот парень, какой он? Высокий, как ты мечтала?

– Совсем нет. Ростом, как я на каблуках, не выше. И такой коренастый, даже плотный. И лицо у него так себе – ничего особенного. Кожа на лбу, как в оспинках. Знаешь, когда в подростковом возрасте угри, а потом следы остаются? Волосы темные. А глаза странные: один – карий, второй – голубой. Я такого никогда не видела! Потому и всмотрелась. А главное, совершенно не мой типаж. Мне такие никогда не нравились. А тут вдруг…

– Смешная ты, Наташка. Ну как ты можешь судить, кто твой типаж, а кто нет, если у тебя толком никого и не было.

– Ну Валик был не таким. А я его любила.

Они помолчали, думая каждая о своем, затем перешли на другие темы. Только поздно вечером, когда уже расходились по своим комнатам, Наташа вновь вспомнила сегодняшнего посетителя:

– Знаешь, как его зовут? Глеб! Странное имя. Жаль все-таки, что он женат.

* * *

Алла ехала домой вконец расстроенная. Как неприятно! И как она на такую глупость согласилась? Теперь – все! Хватит с нее Томкиных идей! Столько стыда испытала. Ничего себе жених! Дашка вовремя его бросила. Она вспомнила, как там, в ресторане, все с осуждением смотрели на нее. А ей что, нужно было ехать с этим алкоголиком в больницу и там за ним ухаживать? Тогда бы он на ней наверняка женился. Ему же сиделка нужна. Только ей такое счастье даром не надо! Уж лучше оставаться одной.

Совершенно некстати вспомнился мальчик из параллельного десятого, когда она училась в школе. Как его звали? Юра, Толя? Нет, не помнит. Он так тогда на нее смотрел, что сердце сладко замирало. А мама все твердила: «Мальчишек следует бояться. Никогда не оставайся с ними один на один. Ничего им не позволяй такого». Что мама имела в виду, она не спрашивала, но понимала, что означает «такое»: это объятия, поцелуи и прочее, что за этим следует.

Пару слюнявых юношеских поцелуев украдкой на выпускном вечере не вызвали в ее душе влечения к противоположному полу. Два первых года в институте она прилежно училась. Ей тяжело давалась учеба в экономическом вузе. Было скучно, неинтересно. Но папа твердил, что «терпенье и труд все перетрут». И она терпела и трудилась. По пять раз иногда перечитывала заданное, но все равно не понимала, а если понимала, то не запоминала надолго. Никак она не могла найти интерес в этих скучных науках. И никто не объяснил девушке, что она просто ошиблась в выборе будущей специальности. Что вызубрить можно что угодно, но сделать нелюбимое дело профессией на всю жизнь невозможно. Алла просиживала над учебой все вечера. Ей было не до студенческих гуляний.

Но однажды, выполняя очередное курсовое задание, в поисках информации в Интернете она отвлеклась на рекламу новых технологий в мире красоты. В статье рассказывали о различных техниках наращивания ногтей. Речь шла о новых тенденциях в этой области, о молодых талантливых мастерах, которые создают настоящие шедевры в росписи маникюра. Аллу увлекла статья. Ей всегда нравилось экспериментировать с волосами и ногтями. Еще со школы она стригла и красила волосы всем окружающим: маме, тете, подружкам. Отлично делала маникюр и умела придать правильную форму бровям. В конце статьи было сказано, что в их городе открывается экспериментальная студия мастеров маникюра, и были указаны адрес и телефон.

Алла тайком пошла на эти курсы, оплатив их небольшими частями из своих стипендий. Родителям она сначала не говорила. «Что это за профессия, – скажет папа, – маникюрша! Вот экономист – это да!» Потом она устроилась на полдня в парикмахерскую рядом с домом и стала подрабатывать. Ей нравилось превращать запущенные трудовые руки женщин в красивые и ухоженные. Нравилось тихо сидеть за своим столиком, слушать рассказы клиенток об их жизни, участвовать в разговорах работников парикмахерской и их нехитрых застольях по поводу очередного дня рождения. Институт она кое-как дотянула. Родители перестали ее упрекать плохими отметками (у нее теперь было оправдание – она работала и училась одновременно) и… смирились с ее выбором.

Постоянное вращение в чисто женской среде парикмахерской никак не способствовало возможности познакомиться с парнем. Но Алла от этого не страдала. После института она, конечно же, не стала искать работу по ненавистной специальности, а отправилась на новые курсы, более дорогие и престижные, и вышла оттуда со свидетельством о присвоении ей квалификации мастера по наращиванию ногтей. Она сменила место работы, перешла в салон, обслуживающий состоятельных клиенток. Но по-прежнему одних только женщин.

Спустя несколько лет она закончила еще одни курсы – уже самые-самые! Теперь Алла умела наращивать не только акриловые, но и гелевые ногти по новейшей американской технологии. Девушка снова сменила салон на другой с приставкой «вип-» и довольно хорошо зарабатывала. В своем деле она достигла высшего уровня: стала классным специалистом.

Когда Алле минуло двадцать восемь лет, она впервые всерьез задумалась о том, что время уходит, а семьи у нее все нет. Но как это исправить, она не знала. Как изменить свой образ жизни? Да, в ее жизни были сотрудницы и подруги, но все они каким-то образом потихоньку устроили свою личную жизнь, обросли семьями, нарожали детей и постепенно перестали приглашать одинокую подружку в свой круг. А когда тебе за тридцать, уже и на дискотеку не с кем сходить. Не с соседской же студенткой Катей в одну компанию проситься?

Вот почему, когда Томка высказала свою бредовую идею, она не отмахнулась, а горячо ее поддержала. Но она же не знала, что все так постыдно закончится! После встречи с подругой она долго блуждала аллеями парка, продвигаясь к станции метро, пытаясь прийти в себя после неприятного происшествия. Солнце уже опустилось за линию горизонта, в городе зажглись огни, а она даже не заметила этого, погруженная в свои невеселые мысли.

Потом ехала в полупустом вагоне метро и с грустью думала о том, что она просто невезучая. Знать, судьба у нее такая – быть одной. Поглощенная такими раздумьями, Алла сначала не заметила, что вагон быстро опустел и в нем, кроме нее, осталось всего несколько человек – компания из трех подвыпивших ребят и высокий смуглый брюнет средних лет. Мужчина сидел напротив нее. У него были выразительные черные глаза, нос с горбинкой, темная