— Какое удивительное создание, — выдохнула она.

Рука, гладившая жеребца, на мгновение замерла. И Мей поймала себя на мысли о том, что испытывала бы сама, если бы эти длинные чувственные пальцы так же легко ласкали ее шею.

Саид сменил просторное шелковое одеяние на обтягивающие кожаные штаны и тонкую белую рубашку. Похожий наряд он позаимствовал у одной из сестер для Мей. Она подумала, что сейчас он выглядит как взъерошенный воробей — вольный и беззаботный. Опять контрасты, вздохнула она про себя, наблюдая за Саидом.

— Это чистокровный арабский жеребец, — нежно проговорил он. — Одна из древнейших пород в мире, их разводят уже более трех тысяч лет. Этих лошадей ценят за приспособленность к условиям пустыни. Они поразительно выносливы и легко переносят жару.

Мей, представившая себе эту череду веков, спросила:

— Это ваша лошадь?

— Да. — В его голосе звучало удовольствие. — Это Амаш. Давайте, я посажу вас на него.

— Но я ведь говорила, что не умею ездить верхом…

Не внимая протестам, Саид подхватил ее на руки. Мей бы хотелось, чтобы он держал ее так вечно, но он осторожно усадил ее в седло.

— Сожмите покрепче бока лошади ногами, — проинструктировал он и почувствовал, как желание разгорелось в нем с новой силой. — Пусть Амаш вас почувствует.

Мей сделала так, как было сказано. И Саид, взяв уздечку, вывел лошадь во двор, где под нещадно палящим солнцем стоял телохранитель с непроницаемым лицом.

Некоторое время Саид круг за кругом возил ее по двору, затем бросил что-то на родном языке телохранителю, который в ответ коротко кивнул.

Подхватив маленькую кожаную сумку и повесив ее через плечо, Саид вывел жеребца из ворот — туда, где простиралась бесконечная, сверкающая на солнце пустыня. Вдали, у линии горизонта, высились горы.

— Что вы сказали телохранителю? — с любопытством спросила Мей.

— Только то, что вы не умеете ездить верхом и что я хочу показать вам открывающийся от ворот вид. Он новичок, — небрежно добавил Саид.

Он немного провел лошадь по серебристо-белому песку, а затем вдруг, без предупреждения, вспрыгнул на круп позади Мей и крепко прижал ее к себе, одновременно натянув поводья и послав лошадь вперед коротким негромким приказом.

И они понеслись!

— Саид! — Испуганный вскрик сорвался с губ, ветер отбросил назад волосы Мей.

— Не бойтесь, милая Мей, — прошептал он в развевающиеся на ветру пряди.

Но она испытывала вовсе не страх. Это чувство было скорее сродни ликованию. Он крепко прижимал ее к своему твердому, худощавому телу и правил лошадью с такими уверенностью и мастерством, что Мей инстинктивно чувствовала себя в безопасности.

В безопасности? Она, наверное, сумасшедшая? Скакать галопом по безжизненному пустынному ландшафту, по направлению к горам, с этим смуглым таинственным принцем, который везет ее неизвестно куда?

Да, в безопасности. Словно это было написано у нее на роду. Словно все так и должно было случиться.

Вскоре время и расстояние потеряли для Мей всякий смысл. Она не представляла, как далеко они ускакали, когда Саид, так же внезапно, как пустил жеребца в галоп, остановил его в каком-то подобии долины.

Мей увидела буйную зелень, метелки финиковых пальм. А там, внизу, похоже, серебрится вода?

Он спрыгнул с Амаша и протянул руки. Последовало мгновение томительного молчания; она смотрела в завораживающую глубину черных глаз, а затем соскользнула прямо в его объятия.

— Милая Мей, — тихо произнес он.

Если она думала, что он поцелует ее, то ошибалась. Саид взял ее за руку и повел туда, где, как ей казалось, сверкает вода. Она действительно была там, окруженная густыми темно-зелеными зарослями.

Он сел на место, которое казалось наиболее удобным, и похлопал по земле рядом с собой.

Это сон, подумала Мей. Я вижу сон! А почему бы и нет? Разве Эль-Джар не страна снов, равно как и контрастов?

Саид указал на далекую вершину одной из возвышающихся перед ними гор.

— Когда я был мальчиком, — заговорил он смягчившимся от воспоминаний голосом, — мы с отцом ждали первых горячих весенних лучей, растапливавших снег на вершинах этих гор, чтобы прискакать сюда и пить эту кристально-чистую воду из кубка…

— Зачем?

Он обернулся с улыбкой. И Мей подумала, что еще никогда не видела его таким раскованным и беззаботным.

— Да просто так! — Саид снял с плеча кожаную сумку и достал оттуда небольшой золотой кубок, украшенный крупными неровными жемчужинами. — Всегда из этого кубка. — Он снова улыбнулся.

Мей взяла кубок и принялась рассматривать, вертя в руках.

— Какой красивый!

— Не правда ли? Тысячи лет назад мои предки несли его вместе с другими сокровищами, когда набрели на этот сказочный горный оазис, где решили основать княжество.

Хотя его рассказ и был очень красив, в Мей он вызвал печаль. Поскольку только теперь перед ней замерцал смысл живущих в нем традиций, истории. Он не такой, как другие мужчины. Он не может давать обещаний, которые дают они. С самого начала она была права, говоря Моне, что он не свяжет себя никакими обязательствами. И если она в состоянии смириться с этим…

Саид снова опустил руку в сумку и извлек оттуда золотую фляжку, украшенную такими же жемчугами.

— Когда мне исполнилось семнадцать, отец, как обычно, привез меня сюда. Только на этот раз мы пили не воду — мы пили вино. — Он улыбнулся. — Густое вино, которое делают из дикого винограда, растущего в горных долинах. — Его глаза светились. — Вы выпьете со мной вина, Мей?

Сейчас ей было нетрудно представить себе, что чувствовала Ева, когда змей искушал ее запретным плодом, поскольку вопрос Саида таил в себе много смыслов.

— С удовольствием.

Он налил несколько капель рубиновой жидкости в кубок и поднес к ее губам.

— Только глоток, — ласково предупредил он. — Вино Эль-Джара крепко, как и его мужчины.

Прикрыв глаза, Мей отпила из кубка и почувствовала, как восхитительное тепло разлилось у нее внутри. А когда снова открыла глаза, обнаружила, что Саид смотрит на нее с такой нескрываемой жадностью, что она вздрогнула, и капелька вина с ее губ упала на запястье.

Крохотная звездочка алела на молочно-белой коже, и оба смотрели на нее.

Оба одновременно подняли головы, прочитали в глазах друг друга один и тот же вопрос и ответ на него. И кубок, незамеченный, упал на землю, когда Саид наклонился, чтобы поцеловать Мей.

Ее губы раскрылись навстречу бархатному прикосновению его рта, и Мей услышала свое тихое восклицание, в котором звучали и удивление, и восторг: она так долго ждала этого! О, слишком долго…