— Ты сказала, что я не доверяю Дюку?

— Ну...

— Не важно. У нее было что тебе сказать?

— Не много. Только то, что они остановились здесь, чтобы посмотреть молебен цыган сегодня утром.

— Молебен?

— Ну, эту... религиозную службу.

— В исполнении обычного священника?

— Так сказала Лила.

— Заканчивай завтрак. — Он отодвинул стул. — Я скоро вернусь.

— Но я думала... я думала, тебе будет интересно узнать, что сказал Дюк, его реакцию! В конце концов, для этого ты посылал меня.

— В самом деле? — Боуман казался рассеянным. — Позже.

Он встал и пошел в отель. Девушка озадаченно смотрела ему вслед.

— Высокий, говоришь, крепкого телосложения, очень ловкий?..

Кзерда потер свое избитое, забинтованное лицо, воскрешая в памяти болезненные ощущения, и посмотрел на четырех человек, сидевших у него в кибитке за столом. Это были Эль Брокадор, смуглый молодой человек, с которым Боуман столкнулся на улице, Ференц, Пьер Лакабро и все еще потрясенный и бледный Симон Серл, который пытался потереть болевшие от ударов Боумана места на шее и ноге одновременно.

— Его лицо смуглее твоего, — ответил Эль Брокадор. — И усы.

— Смуглые лица и усы продаются в магазинах. Он не может спрятать основную, характерную, присущую только ему черту — жестокость.

— Я надеюсь очень скоро повстречаться с этим человеком, — сказал Пьер Лакабро. По его тону можно было понять, что он действительно страстно этого хочет.

— Я бы не стал спешить, — сказал Кзерда сухо. — Ты его вообще не видел, Серл?

— Я ничего не видел. Я только почувствовал два удара сзади; нет, второго удара я уже не чувствовал.

— Господи, зачем тебя понесло в патио?

— Я хотел получше рассмотреть этого Дюка де Кройтора. Это ты, Кзерда, разбудил у меня интерес к нему. Мне захотелось услышать его голос. Узнать, с кем он говорит, встречается ли с кем-нибудь, кто...

— Он все время с этой английской девчонкой. Она безвредна.

— Умные люди обычно ведут себя именно так, — сказал Серл.

— Умные люди не действуют так, как ты, — ответил Кзерда мрачно. — Теперь Боуман знает, кто ты такой. Он теперь наверняка знает, что кто-то в кибитке мадам Зигэр очень сильно болен. И — если Дюк де Кройтор действительно является тем человеком, о котором ты думаешь, — он теперь понимает, что ты считаешь его Гэю-зом Стромом, а если это так, ему все это не понравится.

Выражение лица Серла говорило о том, что он придерживается того же мнения.

Кзерда продолжал:

— Боуман — наш единственный шанс. Он должен замолкнуть навеки. Сегодня. Но очень осторожно. Без шума. В результате несчастного случая. Кто знает, какие у него друзья.

— Я сказал тебе, как это можно сделать, — вмешался Эль Брокадор.

— И сегодня удобное время для того. В полдень мы двинемся отсюда. Лакабро, ты единственный из нас, кого Боуман не знает. Пойдешь в отель, где он остановился. Следи за ним. Следуй за ним по пятам. Мы больше не имеем права упустить его.

— С большим удовольствием.

— Никакого насилия, — предупредил Кзерда.

— Конечно нет! — Внезапно Лакабро помрачнел. — Но я не знаю, как он выглядит. Смуглый и крепкого телосложения — таких сотни.

— Если он тот же самый человек, которого описал Эль Брокадор и которого я видел в патио отеля, — сказал Серл, — он будет с девушкой, одетой как цыганка. Молодая, смуглая, хорошенькая, одета в основном в зеленое и золотое, с четырьмя золотыми браслетами на левом запястье.

Когда Боуман вернулся, Сессиль оторвала взгляд от остатков завтрака.

— Ты не торопился, — сказала она.

— Я не шатался без дела. Я делал покупки.

— Что-то я не видела, чтобы ты выходил из отеля.

— Здесь есть боковой выход.

— А сейчас?

— Сейчас у меня есть очень срочное дело.

— Вроде этого — просто сидеть здесь?

— Перед тем как заняться очень срочным делом, я должен в первую очередь заняться еще более срочным, которое как раз и предусматривает то, что я сейчас делаю. Тебе известно, что в городе Арле есть несколько весьма пронырливых китайцев?

— В чем же все-таки дело?

— Пара, сидящая вон там как Ромео и Джульетта. Не смотри туда. Мужчина слишком большой для китайца, лет сорока, хотя всегда очень трудно определить их возраст. Женщина, сидящая рядом с ним, моложе, красивая, евразийка. Оба в темных очках с зеркальными стеклами, чтобы скрыть глаза.

Сессиль подняла чашечку с кофе и безразлично оглядела патио.

— Я их вижу.

— Никогда не верь людям, которые носят такие очки. Кажется, его очень заинтересовал ле Гран Дюк.

— Он такой же большой.

— Вполне возможно. — Боуман задумчиво посмотрел на китайскую пару, затем на ле Гран Дюка и Лилу, и снова на китайцев. А потом сказал: — Теперь можно идти.

— А срочное дело, самое срочное дело, которому ты должен был уделить внимание? — заметила Сессиль.

— Уже уделил. Я подгоню автомобиль к центральному входу в отель.

Ле Гран Дюк проследил за их уходом и сказал Лиле:

— Примерно через час мы встретимся с нашими объектами.

— Объектами, Чарльз?

— Цыганами, моя дорогая. Но сначала я должен написать еще одну главу моей книги.

— Принести ручку и бумагу?

— Нет необходимости, моя дорогая.

— Ты хочешь сказать, что сделаешь все мысленно? Но это невозможно, Чарльз!

Он похлопал ее по руке и снисходительно улыбнулся:

— Все, что мне нужно, — это литр пива. Становится очень жарко. Позовешь официанта?

Лила покорно ушла, и ле Гран Дюк посмотрел ей вслед. Он снисходительно наблюдал, как Лила, улыбаясь, перекинулась несколькими словами с цыганкой, недавно гадавшей ему, так же безразлично разглядывал китайскую пару за соседним столом, еще более безразлично смотрел, как Сессиль села к Боуману в белый автомобиль, и абсолютно безразлично — как другой автомобиль спустя несколько секунд последовал за ними.

Сессиль в растерянности разглядывала интерьер «симки».

— Откуда это? — спросила она.

— Телефон, например, — объяснил Боуман, — я взял напрокат, пока ты завтракала. Фактически я взял напрокат две.

— Две чего?

— Две машины. Трудно предугадать, когда машина выйдет из строя.

— Но... за такое короткое время?

— Гараж находится недалеко, вниз по улице, оттуда прислали человека для проверки. — Он вытащил слегка уменьшившуюся пачку денег Кзерды, похрустел банкнотами и убрал. — Все зависит от того, сколько заплатишь.