Недопитый кофе медленно остывал в чашке, а Данилов продолжал сидеть и смотреть в погасший экран ноутбука. Последний раз ему было так плохо в больнице, когда он пришел в себя после травмы черепа и чувствовал, будто прошлая, хорошая жизнь закончилась и теперь будет другая. Неизвестно какая, но, вне всяких сомнений, не такая светлая, как раньше.

Голова не болела или, может, болела, но Данилову было не до нее. Он впервые в жизни понял, что такое подлинные муки ревности, столь подробно описанные в литературе. Настоящая ревность совсем не походила на литературную. Не хотелось допытываться у Елены, кому предназначалась в подарок дорогущая ручка, и среди ночи мчаться на разборку с негодяем. И так было ясно, что не ему. Во-первых, день рождения Владимира давно прошел, а до Нового года было еще далеко. Во-вторых, Данилову совершенно ни к чему была такая ручка. Договоров с партнерами он не подписывал, перьевыми ручками сроду не писал, да и вообще — ординатору такой аксессуар не нужен.

Минутный порыв исключался — и цена не та, и подарки Елена всегда делала практичные, нужные. Она во всем была гораздо практичнее Данилова.

Подарок сослуживцу? Знакомому? Соседу? Если бы ручка стоила в двадцать раз меньше, то Данилов мог бы предположить такое. Но подарки за двадцать две тысячи не дарят всем подряд.

Вывод не просто напрашивался — он вопил, заявляя о себе во весь голос. У Елены был… Слово «любовник» больно резануло по сердцу, и потому Данилов заменил его эвфемизмом «другой мужчина». Итак, у Елены есть другой мужчина, с которым она проводит вечера и которому она приготовила дорогой подарок. Сомнений больше не было.

Когда-то, в той, прошлой, жизни, Данилов считал себя абсолютно не ревнивым человеком. Он не ревновал Елену к ее бывшему мужу, отцу Никиты, и его не коробило то, что Елена до сих пор носила «чужую» фамилию.

Но ревность к настоящему оказалась такой же яростной, как пламя лесного пожара.

Данилов попытался трезво проанализировать ситуацию, но мешали эмоции. И было только одно средство их подавить.

Он достал из буфета стакан, а из холодильника — початую литровую бутылку водки, банку с солеными огурцами и кусок полукопченой колбасы.

Стакан опустошил залпом. Посидел, не двигаясь, дожидаясь, пока приятное тепло доберется до сердца, и закусил огурцом — хрустким, острым. Накатили воспоминания…

Третий курс. Практическое занятие по пропедевтике внутренних болезней. Доцент Дворжик освежает знания в студенческих головах.

— Различают несколько видов перкуторного звука, отличающихся друг от друга по своим характеристикам…

Дворжик, высокий, худой и сутулый, похож на знак вопроса. Студенты не любят его за вздорность и злопамятность. У Данилова с Дворжиком отношения не сложились с первого же занятия.

— Негромкий, короткий и высокий тон, возникающий при перкуссии над плотными и напряженными тканями, называется тупым звуком, — вещает Дворжик.

Данилов, стоящий за его спиной, беззвучно стучит себя по голове.

— Громкий, продолжительный и низкий звук с некоторым музыкальным оттенком, именуется тимпаническим или барабанным, поскольку напоминает звук, возникающий при ударе в барабан. Такой звук слышен при перкуссии над полыми органами, содержащими воздух…

Данилов изображает, будто стучит по голове Дворжика. Доцент оборачивается и визжит:

— Вон отсюда! Встретимся на зачете!

Данилов молча выходит и слоняется по коридору, ожидая конца занятия. Спустя три минуты из учебной комнаты выходит Елена.

— Тебя-то за что? — удивляется Данилов.

Серьезная Елена никогда не проказничает во время занятий.

— Решила составить тебе компанию и показала Вопросительному Знаку язык, — смеется Елена. — Пойдем прогуляемся, что ли…

Немного успокоившись, Данилов собрался с мыслями и спросил себя, чего же хочет он сам. Нужна ли ему Елена и желает ли он, чтобы она вернулась к нему? Сказать «нет» мешала любовь, ответить утвердительно мешала обида. Это был тупик.

Вздохнув, Данилов перешел к следующему вопросу. Почему Елена скрывает свою связь? Что ей мешает заявить о том, что в ее жизни появился другой мужчина? Данилов тотчас же вернется к матери, а Елена сможет жить с любимым. Разводиться ей с Даниловым не надо — они так и не удосужились оформить свои отношения. И делить нечего — ни детей, ни имущества. Все очень просто. Недолгий сбор вещей, прощальный завтрак и все…Неужели все?..

Второй стакан прояснил мысли, но ослабил ноги и руки. Данилов откусил кусок колбасы, пожевал, проглотил и продолжил размышлять.

Почему Елена до сих пор молчит и скрывает свой адюльтер?

Причин могло быть две.

Первая — она еще не определилась, кто ей нужен больше. Это позволяло Данилову надеяться; главным было ничего не испортить. Не устраивать разборок, не выступать с обвинениями, вообще не создавать никакого негатива. Только позитив, и ничего более! Рано или поздно Елена поймет, что второго такого, как Владимир, ей не найти. Другому мужчине придется удовольствоваться подаренной ручкой. Пусть смотрит на нее и вспоминает свою былую любовь.

— Страдание очищает душу, братан, — сказал Данилов воображаемому сопернику — представительному мужчине в дорогом костюме. Лица у соперника не было — только переливающееся радужное пятно.

Теперь можно было вернуться к приоритетам и ответить «да!» на главный вопрос. Да, да, да и тысячу раз да!

Он хотел, он жаждал остаться с Еленой.

Настоящий мыслитель, сколько бы он ни выпил, никогда не ограничится односторонним рассмотрением проблемы. Данилов пожевал еще колбаски и перешел ко второму, неприятному и невыгодному для него, варианту.

Предположим, что Елена уже определилась. Поняла, что любит другого, а к Данилову у нее было не настоящее чувство, а так — влюбленность длиной в несколько лет. Возможно такое? Конечно, почему бы и нет. Данилов, в конце концов, не стодолларовая банкнота и не золотой слиток, чтобы нравиться всегда. Обычный человек со своими недостатками и сложностями.

Молчит же Елена не из коварства или врожденной лживости (ни того, ни другого Данилов за ней сроду не замечал), а из жалости и благородства. Видит, что у Владимира тяжелый период в жизни, понимает, как мучается муж, и не хочет добавлять ему страданий.

— Хорошая же она все-таки женщина, — Данилов возобновил разговор с соперником. — Повезло тебе, мудаку… нет, не повезло, потому что она тебя не любит. А знаешь почему? Потому что она любит меня! Вот как!

Соперник явно обиделся на оскорбление и медленно растаял в воздухе.

Разобравшись с мыслями, Данилов почувствовал огромный прилив жизненных сил. Изнутри его так и распирало желание действовать, только вот ноги и руки почему-то были вялыми и почти не слушались.

Однако он смог наполнить стакан и поднести его ко рту, не расплескав ни капли. Как ни странно, появился аппетит. Данилов налег на закуску.