На сей раз Айзендорг не пытался сохранять даже иллюзию вежливости. Он попросту сгреб тщедушного мага за камзол и потащил вверх, так что тому пришлось подняться на цыпочки. Старик попытался обороняться посохом, но граф немедленно вырвал это оружие другой рукой.

— Что вы себе позволяете?! — сипел полузадушенный маг.

— Слушайте, вы, сморчок ядовитый, — процедил граф. — Я прекрасно знаю, что это из-за вас Элина влезла в эту авантюру. Раз в деле замешано магическое видение, значит, без вас не обошлось. Она наверняка консультировалась с вами, и вы могли отговорить ее или хотя бы поставить в известность меня. Чтоб вас сожрали демоны, вы этого не сделали!

— Я… не понимаю… о чем вы… недоразумение…

— Все вы прекрасно понимаете, проклятый лицемер! Это я не понимаю, в какую игру вы играете, но можете не сомневаться, я с этим разберусь и сильно не позавидую вам в тот день! А пока вам следует употребить все ваши умения, чтобы защитить Элину. Потому что, если с ней что-нибудь случится, я затолкаю эту вашу тросточку вам в глотку по самый набалдашник, и не вздумайте решить, что я говорю это для красного словца!

Граф отпустил Ральтивана, швырнул посох на мостовую и зашагал прочь. Маг оправил камзол и, демонстративно держась за поясницу, нагнулся за посохом, не сводя глаз с удалявшейся фигуры Айзендорга.

На сей раз вокруг круглого стола в подвальной комнате сидели всего пятеро.

— Южные братья не уверены, что делать ставку на эту девчонку разумно,

— пробормотал один из них.

— Мы ведь не можем отправляться туда сами. Нам нужен разведчик, и у одного человека шансов больше, чем у группы. Группа привлечет больше внимания, — ответил второй.

— Может быть, она и хорошо владеет оружием профанов, но мы предпочли бы в этой роли опытного мужчину, — стоял на своем первый.

— Консервативное мышление один раз уже погубило мир, — наставительно заметил третий. — Вашему опытному мужчине было бы весьма тяжело скрыть свою сущность. А если Элина переоденется мальчишкойподростком — да и хотя бы даже обычной девушкой — никто не воспримет ее как умелого и опасного бойца.

— Дело не только в этом, — сказал четвертый. — Слух о затее Элины был пущен не случайно. Мы ведь так и не смогли найти Урмаранда, — говоривший хотел печально вздохнуть, но это потушило бы свечу. — Однако, когда этот слух достигнет его ушей, мальчишка, весьма возможно, решит последовать за Элиной.

— Для чего? — удивился третий.

— Чтобы помочь ей. Чтобы защитить ее.

— Урмаранды и Айзендорги — враги.

— Брат, ты забываешь, что психология — неотъемлемая часть Мастерства,

— с укором, в котором сквозило сознание собственного превосходства, изрек четвертый. — Я уже говорил, что натурами, подобными Редриху, легко управлять, дергая за ниточки страстей. Не сомневаюсь, что он увлечен Элиной. Долгое время главными чувствами, которые вели Редриха по жизни — а подобных субъектов ведут именно чувства — были ненависть и ущемленная гордость. Он презирал женщин — может быть, потому, что красавицы из высшего общества были для него столь же недоступны, как и прочие привилегии, положенные ему по рождению и утраченные в результате переворота, а довольствоваться чем-то меньшим он не желал. Так или иначе, это оказалось нам на руку, ибо сделало его пригодным для роли Отпирающего. Однако Редрих — не Артен, за его отказом от любви стоит не разум, а чувства. И если кто и мог изменить направление этих чувств, то только Элина. Она высокого рода, она заслужила его уважение мастерством бойца, и она, единственная из роллендальцев — а может быть, вообще единственная из людей за долгое время — несмотря на фамильную вражду, отнеслась к нему с сочувствием, которое он, как это свойственно некрасивым и несчастным людям, вполне мог принять за пролог к чему-то большему. Несомненно, его гордость восстает против подобных чувств. Он будет убеждать себя, что отправляется вслед за Элиной лишь затем, чтобы отдать ей долг — защитить ее жизнь, как она некогда защитила его. Пусть; для нас главное, что он за ней последует, и она выведет нас на него.

— И в результате оба Отпирающих окажутся в одной ловушке, — скептически изрек первый.

— Это вряд ли. Никто не знает, что Редрих — Отпирающий, включая его самого. Другое дело — обычные опасности. Но и Редрих, и Элина уже доказали, что способны справиться с ними.

— И все же рисковать вторым Отпирающим, когда первый захвачен…

— Что делать, брат. Думаешь, мне легко далось это решение? Для меня подвергать опасности Элину еще тяжелее, чем рисковать Редрихом. Я знал ее еще маленькой девочкой, и я… привязан к ней. Однако ситуация не терпит промедления. Если за нападением на экспедицию на самом деле стоит Отрицающий…

— Все мы люди, у всех нас могут быть привязанности, — подал голос пятый. — Но общее благо может требовать жертв. Помня, что стоит на кону…

— Вы, Северные, повторяете это на каждой нашей встрече, — брюзгливо заметил второй.

— Потому что мы действительно ни на секунду не должны забывать об этом, — с достоинством ответил пятый.

Элина без приключений пересекла восточную границу Тарвилонского королевства и въехала на территорию Пралецкого княжества, лежавшего к югу от Тарпанских гор. Князь Пралецкий формально признавал себя вассалом тарвилонской короны, но фактически его страна была самостоятельной. Здесь уже говорили на ином языке, нежели в Тарвилоне и Тирлонде, однако многие, в первую очередь хозяева постоялых дворов и торговцы, понимали западную речь. Земли княжества были менее густо населены, чем тарвилонские, и некоторые дороги, в особенности нырявшие в чащу леса, считались не вполне безопасными даже днем.

Путешествие Элины, однако, пока что протекало без затруднений. Самой большой неприятностью для нее были удивленные взгляды, которые ей приходилось ловить на собственной персоне. Этих взглядов было бы еще больше, если бы смотревшие невнимательно не принимали ее за юношу. Девушка в мужской одежде и при мече казалась многим чем-то вроде говорящей собаки. Элину, разумеется, это злило, но она ничего не могла поделать. Когда она отвечала взглядом на взгляд, пялившиеся, особенно если это были простолюдины, поспешно отводили глаза; у одного из дворян графиня поинтересовалась, не выросла ли у нее вторая голова, раз он разглядывает ее с таким изумлением — и тот смущенно рассыпался в извинениях — однако через некоторое время кто-нибудь еще осознавал ее половую принадлежность, и все повторялось. В конце концов это привело и к более серьезным неприятностям.

Элина к тому времени пересекла уже бОльшую часть княжества. Под вечер она въехала в очередной городок и остановилась на постоялом дворе. Хозяин явно уделял недостаточно внимания пропитанию проезжающих, и Элина отправилась поужинать в город. В скором времени она отыскала небольшой трактир. Трактирщик как раз принял заказ от очередного клиента и отправился в погреб за дорогим вином, попросив Элину подождать. Графиня осталась стоять у прилавка, с любопытством, как и всегда на новом месте, осматриваясь вокруг.