Гари возненавидел ее за это.

– Самое меньшее, что они могли бы сделать, – это послать за нами другое свое судно. Или вертолет, или еще что-нибудь, – сказал Мейсон. – Эй! – крикнул он какому-то члену команды, который, переступая через распростертые на палубе тела, шел извилистым курсом, собирая пластиковые стаканчики и бутылки из-под воды. – Когда мы, черт возьми, все-таки услышим, что тут у вас происходит?

– В ближайшее время капитан выступит с заявлением, сэр, – ответил парень голосом, лишенным всякой интонации.

– Мы это слышим все утро. Чушь собачья!

– Милый, – проворковала Саманта, – он же в этом не виноват.

– Меня уже тошнит от всего этого дерьма. В конце концов, я заплатил деньги – и немалые! – за то, чтобы оказаться здесь.

– Знаю, детка. Я просто хочу сказать, что…

– И не нужно указывать мне, что делать, а чего не делать!

– Я не указываю.

– Да? А мне показалось именно так.

– Прости меня, детка, – сказала Саманта, надув губы, как маленькая девочка.

Глаза Мэрилин во время этого неожиданного представления заблестели. Мейсон надул грудь, как индюк, и махнул парню из команды, что тот может идти. Тот отошел, но лишь для того, чтобы быть пойманным компанией за соседним столиком, которая задала ему тот же вопрос.

– Сегодня будет жарко, – заметила Саманта, теребя шлейки своего топа.

– Кстати, я кое о чем вспомнила, – сказала Мэрилин, оборачиваясь к Гари. – Дорогой, я оставила свою шляпу в каюте. Не мог бы ты принести ее? Иначе я просто поджарюсь на солнце. А еще надо бы сходить в Гостевой сервис и все-таки выяснить, что здесь происходит.

– Конечно.

По крайней мере это даст ему возможность убраться от этих Пачуликов. Будем надеяться, что Мэрилин от них тоже вскоре устанет. А если нет, он снова инсценирует болезнь и найдет на корабле местечко, где будет не так душно, как в каюте.

– Но на это может уйти какое-то время. Эта очередь, похоже…

Он умолк и замер на месте – по палубе с бассейном шел охранник, и Гари мог поклясться, что парень этот смотрит прямо на него.

– Дорогой? – Мэрилин и Пачулики с любопытством уставились на него. – С тобой все в порядке?

– Прости. Конечно, в порядке. Уже иду. Увидимся позже.

Гари пробрался сквозь толпу и направился внутрь корабля. Очередь к стойке Гостевого сервиса практически удвоилась. Здесь стоял сплошной гул от разговоров на повышенных тонах. Он прошел мимо галереи и побрел к своей палубе. В отличие от шума и суеты снаружи и в атриуме, на нижних палубах стояла зловещая тишина. Хлопнула дверь, и Гари от неожиданности подскочил на месте. Он мысленно приказал себе не быть смешным: он ведь совсем недавно был здесь. Обычно низкие потолки и длинные коридоры не угнетали его – на самом деле ему даже нравилось сознавать, что он движется в подземелье, окруженный многими милями открытого океана, – но по каким-то непонятным причинам он вдруг начал нервничать. Свет горел более тускло, чем раньше, – он почти был уверен в этом, – а развешанные по стенам фотообои с изображением борющихся между собой ангелов сейчас представлялись неясными очертаниями пухлых рук и ног и пятнами лиц с темными дырками вместо глаз. Чрезмерно яркое ковровое покрытие под ногами, казалось, дышало. Снова хлопнула дверь, и он услышал непрерывный топающий звук. Словно громкое нездоровое сердцебиение. Как будто кто-то бежал за ним.

Он обернулся. Никого.

– Эй!

Неожиданно у Гари внутри все сжалось. Он полез за магнитным ключом и уронил карточку на пол. Волосы на затылке и руках вдруг встали дыбом, сердце зашлось. Гари не считал, что обладает сверхбогатым воображением, но ощущение было такое, будто он совершенно один – единственный пассажир на абсолютно пустом корабле.

Топ, топ, топ…

Гари резко обернулся, но коридор был безлюдным. Он никак не мог определить, откуда исходит этот звук – то ли из-под ног, то ли, возможно, из кают. Он снова попробовал вставить карточку ключа, и на этот раз замок сработал. Он распахнул дверь и щелкнул выключателем. Свет не горел. Рубашка промокла от пота, и он ощупью полез в шкаф, чтобы взять другую. У него возникло стойкое ощущение, что нужно убираться отсюда как можно скорее, но внутренности вновь сжал спазм, и Гари поспешил в туалет. Он едва успел. Кнопка слива воды в унитазе безвольно провалилась под пальцем. Он нажал снова. С тем же успехом. Проклятье!

Уходи, уходи, уходи…

Пошатываясь, он вышел в коридор и хотел уже уйти, когда вдруг вспомнил, что забыл шляпу Мэрилин. С большой неохотой он вернулся. В каюте воняло его собственным дерьмом, и он зажал нос рукой. Шляпка из розовой соломки, которую она купила у уличного торговца на Консумеле, с невинным видом висела на углу плоского телевизора. Гари бросился к ней и уже почти схватил, когда услышал, как дверь за спиной захлопнулась. Он в ужасе оглянулся, пытаясь уловить хоть что-то в темноте, и ему показалось, что в дальнем конце комнаты подрагивают две темные тени.

Гари попятился, и край кровати ударил ему под колени. Он упал.

Все в порядке, все в порядке, все в порядке. Никто за тобой не придет, здесь никого нет, это ты просто…

Гари глухо вскрикнул и прикусил кончик языка, потому что на грудь ему, выдавив воздух из легких, опустилось что-то тяжелое. Он попытался оттолкнуть это от себя, но руки его не слушались – или не могли слушаться. Парализованный, он лежал и ничего не мог сделать, чувствуя, как ледяное дыхание щекочет щеку, а холодные пальцы медленно, словно паук, крадутся вверх по его бедру.

– Сегодня утром я не смогла найти никого, кто мог бы обслужить твои каюты, – сказала Мария Алтее вместо приветствия. – Трайнинг все еще болеет, а Джоан сказала, что не может работать сегодня.

Алтея кивнула. Сейчас у Марии вообще не было бровей – на их месте темнели просто размазанные полоски. От этого складывалось впечатление, будто черты ее лица постепенно исчезают. Возможно, завтра у нее пропадет нос, потом глаза, рот, а затем останется только гладкая пустая кожа. Алтея мысленно встряхнулась: что за дикие мысли? Она провела языком по зубам. Прошлой ночью ее одолевали сверхреальные ночные кошмары: какой-то мужчина – лица его она увидеть не могла – ржавыми щипцами рвал ей зубы один за другим. В голове до сих пор звучал хруст корней, вырываемых из десен. Ее lola, мать, твердо верила, что у каждого сна есть свое значение, а еще Алтея слышала, будто беременные женщины чаще страдают от кошмаров по ночам. К тому же этот мальчик… Он не преследовал ее в снах, но от этого почему-то было еще хуже.

– Алтея? Ты меня слышишь?

– Простите, Мария. Не могли бы вы повторить то, что только что сказали?

– Я сказала, что секьюрити хотят поговорить с тобой как можно скорее.

– Да, Мария.