– Он не мог по – другому! Пойми! Я предупреждал, что вы не сможете выехать оттуда вдвоем, предлагал подменить его, подстраховать, но он не хотел ничего слышать… «Сам», я слышал только это проклятое «сам» и понимал, что он не вернется! И он это понял, там, на источниках, четко осознав, что кто-то должен остаться, приняв на себя удар. И это должна быть не ты, Лиза! Удивительно для меня, но ты для него оказалась дороже жизни. Цени его подарок. Он подарил тебе жизнь!

– Ты о чем?! – неуверенно начала я. – Я не понимаю, что ты говоришь!

– Я говорю о том, что за час до вылета его машину взорвали, дистанционным устройством. Он знал, что риск есть, поэтому несколько раз поменял вашу машину, придумывая причины отказа от предложенной отелем, ранее. Вашу, но не свою! Вы разделились, поехав разными дорогами, потому, что он не мог просчитать, где и как будет нападение, но ждал его. Они поехали по объездной. Бл.дь! Независимо от того, как бы они поехали…

Я не дала ему закончить:

– Сергей, ты хочешь сказать, что его больше нет?

– Черт! Нет! Не знаю!!! – схватившись за голову, сжав виски, сильный, жестокий мужчина, впервые в жизни растерянно опустил глаза, боясь своего ответа.

– Сережа, пожалуйста, скажи мне, что это неправда…

– Не могу… Он звонил мне накануне вашего вылета, просил встретить тебя, просил передать тебе это… – вытащив из кармана бархатную серую коробочку, открыв ее, поставил передо мной, подтолкнув пальцем, встал, но уходя, развернулся и продолжил, – Ты теперь богатая, до неприличия богатая девушка…

Глядя на шикарное кольцо-солитер, переливающиеся количеством граней, я вскрикнула:

– Сережа! О чем ты! Разве мне нужны его деньги?! Да я никогда…

Но он не дал мне договорить:

– А я не о деньгах! Маленькая! Он подарил тебе свое сердце!

Дрожь…

Тело прошивает, словно током, насквозь, от макушки до пят, проходящим сквозь него разрядом леденящего душу ужаса…

Щелчок…

Еще один…

Слышу свист плети, но не могу обернуться. Не в силах. Кто-то, как изощренный профессионал, играет по моим нервам, как по струнам, задевая ту или иную, выбивая из меня судорожные, беспорядочные всхлипы. Звонкие щелчки раздаются совсем рядом со мной, рассекая, плеть летает где-то очень близко от меня, настолько, что я, кожей, чувствую движения воздуха.

С каждым таким ударом, вздрагиваю, потому, что ожидаю, что новый придется по моему телу.

Жду… До одержимости желая этого столкновения кожи и кнута, потому, что ожидание для меня хуже смерти. Я уже готова к нему, приняла факт избиения, как данность, поэтому навязчивая отсрочка приговора только изводит меня зудом по спине…

Дрожь проходит по телу, покалываниями, заставляющими меня вздрагивать.

Я больше не жду пощады от мужчины, который настойчиво разрывает мне тело и душу. Сегодня он придумал новый способ не унизить, как это делал ранее, а уничтожить меня… И я сомневаюсь, что мое тело выдержит это, придуманное им, испытание.

Снова оглушающий свист, и я, наконец, чувствую, обжигающую плоть, сильнейшую боль.

Потрясение…

Спину буквально разорвало одним единственным ударом, надвое!

Мужчина, не церемонясь, вложил в этот удар всю свою силу, пытаясь, как топором по полену, рассечь меня целиком. Но у него не вышло, поэтому, незамедлительно последовал новый щелчок, и я почувствовала, как плеть, соприкоснувшись с кожей спины, вырвала оттуда лоскут моей плоти…

С мясом, беспощадно отрывая по всей длине, от основания шеи до поясницы. Это не просто больно, это крайне мучительно, но, видимо, извращенному садисту мало… Судя по силе третьего удара – все это была лишь легкая прелюдия, так сказать, ненавязчивый аперетив, и до основного блюда – моей смерти, нам с ним еще очень далеко.

Резью отзывается во мне каждый повторный удар, вместе с ошметками кожи со спины слетают и мои разочарования в беспощадно бьющем меня мужчине.

Я не ожидала, что его удары будут настолько продолжительны, надеялась, что моих сил хватит на один-два, не более, но либо он стегал не во всю силу, либо я была более жизнестойкая…

Спина превратилась в сплошное кровавое месиво! Я больше не человек – кусок мяса. Разорванный, разодранный так, что уже не сшить никакими нитками любви, не соединить, не сметать как лоскутное одеяло, заботливой ласковой рукой. Кровь, теплая, густая, стекает вниз по ногам, вязкой жижей растекаясь по полу. И я вся в ней, в этой субстанции липкого обмана…

Больно! Страшно больно от того, что я четко понимаю, кто там, за моей спиной, щелкает по мне кнутом своей ненависти.

Саша…

***

Очередной кошмар!

Я устала вести им счет. Каждый становится еще более изысканнее, маниакальнее и продолжительнее, поражая меня глубиной своей тьмы в них и до дрожи пугающей реалистичностью.

Но я уже привыкла к ним, тяжело признаться, но все эти сны стали частью меня, неотъемлемой, после того, как я вернулась в столицу одна, я стала ждать их, потому, что только в этих кошмарах я могла видеться с ним…

Саша…

Три долгих недели и каждодневные сны, выворачивающие меня наизнанку!

Сегодня проснулась от такой рези и жара, что, поначалу, думала – горю заживо! Тело болело от фантомных ударов плетью, нанесенных мне любимым мужчиной: беспощадных, злых, со всей силы, причиняющих невыносимую, продолжительную муку. Горело огнем непонимания, выжигая на спине несуществующие полосы, незаживающими шрамами, которые, наверняка, если уж и не останутся видимыми глазу, то зарубцуются в памяти… на мне, со мной, только для меня, как памятка о пережитой мной экзекуции…

Только спустя недели я стала понимать эти сны, навязанные мне моим возбужденным фантазийным подсознанием.

Я знала, что Саша жив.

Даже мысли не допуская об ином исходе, не хотела верить орущей действительности. За это время, Сергей съездил на место происшествия и посмотрел на все своими глазами. Да, фактом было то, что машина взорвалась, но вот сколько человек в ней было на момент взрыва – с уверенностью сказать никто не мог. Тела разорвало на куски, оставив только ошметки, которые обгорели настолько сильно, что опознание не представлялось возможным, именно поэтому Сергей настоял на проведении экспертизы исследования материала в столице.

Самая огромная проблема состояла только в одном: генетически Саша не имел родственников. Дарью могли идентифицировать, водителя тоже, но на этом все.

Был ли третий человек в машине?

Только на этот вопрос мы ждали ответ. Вернее сказать, все ждали, кроме меня. Я знала, что Саши в той машине не было.