большого, пустующего, некогда богатого дома, этот лай не значил ничего. Сидя в полутьме, укрывшись с головой грубым рубищем в знак вечного траура, его хозяин не обращал внимания на посторонние шумы, зная, что никто уже не вбежит с радостным криком, встречая его из далекого похода, никто не обнимет, и никто в нем не будет любить как прежде. То, что он еще не умер с голоду, и в доме сохранялся кое-какой порядок, несмотря на заплеванный пол и нечистоты, говорило о том, что кто-то еще заботится об этом. Глядя пустыми бесстрастными глазами вперед, он раскачивался из стороны в сторону. Глубокие рваные рубцы, нанесенные когда-то в знак глубокой скорби, рассекали его заросшие медные щеки. Он мучительно о чем-то думал, напрягая мышцы на морщинистом лбу, неслышно поминая кого-то вновь и вновь. Но за дверью, а затем и в проходе, действительно послышался шум и стук приближающихся шагов. Насторожившийся хозяин притих, не узнавая в шаркающих тяжелых звуках, походки приходящей рабыни, иногда убирающейся в доме и ухаживающей за ним в те редкие дни, когда он позволял это делать. Он хотел иногда еще, с надеждой услышать – легкое дуновение и родное шуршание платьев, и радостный топот быстрых маленьких ножек. Пусть бы они пришли к нему даже в образе посмертных духов, но были бы рядом. Многое бы он отдал, чтобы вновь увидеть ушедших. Сам он не пытался воспользоваться возможностью уйти вслед за ними, лишь оттого, что боялся не удостоиться пропуска туда, где сейчас они обитают. Но это были чужие шаги, может когда-то знакомые, хоть и изменившиеся со временем, но не ожидаемые.

– Здравствуй сагду! – Прорезал тишину пустого дома, чей-то уверенный в собственной значимости голос.

– Зачем, неприятное прошлое, снова врывается в мой дом? – Глухо ответил, из-под своих грязных накидок, не поворачиваясь, хозяин.

– К чему такие мрачные мысли сагду? – Дружески, решил расположить к себе, бывшего боевого товарища незваный гость, морщась от запаха. – Разве не может воин навестить своего старого соратника просто так, чтобы за дружеской чашей вспомнить старые добрые времена и прошлые победы?

– Для кого добрые, для кого злые, а для кого и такие о которых и вспоминать не хочется.

– Полно. Зачем же заперших в четырех стенах, ты продолжаешь жить этим прошлым? Не пора ли проснутся и начать жить новой жизнью?

– Жизнь, которую отняли? – Потянул хозяин.

– Я понимаю, тебе сложно смириться с тем, что теперь ты не в чести и не занимаешь как прежде высоких чинов. Но у тебя есть еще достаточно средств, чтобы заняться хозяйством. Да и гнев государя не вечен. Конечно, тебе пока не вернуть прежнего могущества, но ты еще можешь, как прежде послужить своей стране простым кингалем, начальником городской стражи, или, заняв достойное место в рядах чиновничества, удостоишься доверия, по счету мер и весов. А после, может быть, женишься на молодой красавице, и это пристанище мрака оживет. А со средствами я тебе помогу, можешь даже не думать об этом. – Говоря это, он с неприязнью озирал помещение.

– Не исправить, то, что свершено. – Раскачиваясь, глядя в пустоту, бормотал тот в ответ.

– Я знаю, ты зол на меня, но ты как старый служака должен понять. – Продолжал вельможа, начиная уже жалеть что пришел. – Я тогда сделал то, что должен был сделать ради правоты, как верный слуга своего государя.

– Что? – Подняв в его сторону, мутные, непонимающие глаза, спросил хозяин дома, будто только проснувшись.

– Поставь себя на мое место. – В отчаянии, от того, что не удается найти понимания, сказал гость. – Что я должен был сделать? Не прикажи ты тогда, движимый страхом перед мнимым преследованием, бросить сборку плотов и пуститься в путь под палящим солнцем с поклажей и ранеными, не имея даже в достатке вьючных и тягловых, не навлек бы на свою голову гнев государя за гибель половины войска.

Все таким же тусклым, но уже проясняющимся взглядом, скорбящий осознав сказанное гостем, громко расхохотался. Его гость, в испуге отпрянув, сидел не шелохнувшись. Вспоминая тот день, когда, оставив замысел о сплаве по реке, он вынужден был дать приказ дуть сбор к переходу по пеклу пешком, хозяин горько улыбаясь, сказал:

– Мои несчастные воины, понесли заслуженное наказание за неразумно проявленное рвение в жестокосердии, в прилежном исполнении мнимой воли Ана. И мы все теперь, находимся под пятой небесного судьи Сатараны как клятвопреступники нарушившие законы Ме, ибо выполняя поручения великого единодержца во имя небесного вседержителя, нарушили все законы мироздания.

На возражения его влиятельного гостя, о том, что даже бывшим воинам не пристало обсуждать волю правителя, избранного всевышним и названного им исполнителем своей воли. Бывший воин ответил, что и сам единодержец понесет должную кару, а с ним и весь народ его, если вовремя не остановить этого шута возомнившего себя богом.

Надуваясь от возмущения, вельможа, гневно зашевелив своими складками, пригрозил, что он как человек наделенный полномочиями единодержца, примет всю полноту власти, чтобы не допустить охаивания государя и дел его высокого предназначения. Скорбящий усмехаясь, ответил:

– Умерь свое рвение Мес-э. Ты уже достаточно натворил бед, а хуже, чем я себе сделал сам, ты мне не сделаешь. Ты думаешь напугать меня? Посмотри на меня, посмотри вокруг меня. Скажи, что ты видишь здесь такого, что могло бы удержать меня?

Озадаченный гость, не зная, что ответить, с сожалением подметил для себя, что не добьется того за чем пришел. Медленно отшаркивая к выходу, он все же спросил наудачу, не ожидая получить ответ:

– Я здесь недавно и мало кого знаю, хоть и бывал здесь проездом, но уже слышу краем уха слухи о том, что заслуги, за которые государь возвысил меня, совершены, дескать, не мною, но будто я присвоил чужие деяния и подвиги. Будто это я оклеветал тебя из зависти, а в действительности вся заслуга в победе над варварами принадлежит тебе. Скажи, зачем ты это делаешь? Зачем распространяешь эти грязные слухи обо мне? Чего ты добиваешься?

– Мес-э, ты слышал о нем?

– О ком?

– О том, что уже явился по наши души и творит свои злодеяния, чтоб добраться до нас и отдать под суд Сатараны.

– Ничего я такого не слышал. – С досадой выдохнул Мес-э, не услышав имени виновника своего поношения. – Ты лучше передай шепчущим по углам, пусть не считают, что им все сойдет с рук за их грязные домыслы, возмездие неминуче и оно близко.

– О, как же ты ошибаешься Мес-Э. Возмездие неминуче и близко, но не к ним. Ты слышал о сыне?

– О каком