В мягком, похоже искусственном, свете коридора не было ничего от того дерганого, мерцающего освещения, что давали свечи на складе. Казалось, храм предоставлял дежурным время, чтобы успокоиться и прийти в себя, покинув обитель мертвецов. Машка медленно шагнула вперед, спиной ощущая взгляд покойника. Она прекрасно знала, что выдумала этот взгляд, но ощущение менее неприятным не становилось. Волосатый мертвый монстр с отросшими когтями не мог подняться со своей каталки и последовать за ней. Но ощущение взгляда не покидало Машку и заставляло беспокойно передергивать плечами.

— Эй, новенькая! — дружелюбно окликнула ее молоденькая смуглая женшина, похожая на мексиканку. — Все идут на помывку! Ты знаешь, где это?

Машка покачала головой.

— Нет.

А и правда, тепленький душ или ванна сейчас бы не помешали. В конце концов, это отличный способ расслабиться после пережитого напряжения.

— Идем, я покажу тебе.

Машка послушно последовала за «мексиканкой», стараясь запоминать все те коридоры, по которым они шли. Коридорами оказался пронизан весь храм. Они с «мексиканкой» долго поднимались, а потом спускались куда-то, почти не пользуясь лестницами: просто пол в коридорах периодически повышался или понижался. В нижних коридорах хозяева храма явно экономили на освещении. В некоторых местах Машке было сложно не потерять из виду женщину, которая шла впереди нее. Идея заблудиться в храмовых подвалах Машке не слишком нравилась, а потому она старалась не отставать от провожатой.

Разумеется, ни о какой горячей воде или хотя бы тепленькой не было и речи. Хорошо хоть местное начальство уже дошло до идеи разделения прислуги по половому признаку, и девушки мылись отдельно от юношей. Но большой кучей, как в летнем лагере. По своей воле Машка ни за что не решилась бы зайти в такую помывочную одна.

Вероятно, это была единственная по-настоящему роскошная зала в храме, оборудованная по последнему слову магии. На теплый твердый пол, производивший впечатление каменного, низвергались водопады ледяной воды. Вода стекала в круглые сточные дырки. В помывочной царила жутковатая полутьма. Неровный пляшущий свет давали неприятно похожие на руки выросты на стенах. Когда мимо выростов кто-то проходил, они начинали спазматически сокращаться. Выглядело это все отнюдь не умиротворяюще.

— В тот угол не ходи! — не глядя на нее, бросила одна из женщин, кивком указав направление. — Он занят.

— Но там же никого нет! — возмутилась Машка. Черт побери, и здесь какая-то дедовщина царит!

— Пусть идет, — издевательски заметила другая, помоложе первой. — Таким непременно нужно на собственном опыте убедиться, что еж — это именно еж, а не подушка.

Машка опасливо покосилась на угол, послуживший предметом спора, но там действительно никого не было. Даже паршивого привидения. Следовательно, тетки просто пугали ее всякими глупостями, пользуясь положением старослужащих.

С независимым видом Машка взяла одну из скользких тряпок, которые тут заменяли и мыло, и губку сразу, и направилась в облюбованный угол. Странное дело: чем ближе она к нему подходила, тем сильнее ей становилось не по себе, хотя ничего страшного вокруг не происходило. В фильмах ужасов обычно или скрипело что-нибудь, или тьма вокруг сгущалась, или, на худой конец, хотя бы давление поднималось. Но в помывочной не менялось ровным счетом ничего, а жуть внутри Машки все разрасталась. Откровенно говоря, она уже готова была завизжать и броситься назад, если бы не боязнь потерять лицо.

— Эй, новенькая! — окликнули ее. — Прекрати. Нечего там делать!

Машка немедленно развернулась и улыбнулась позвавшей ее женщине, похожей на латиноамериканку. Та махнула ей рукой, выходя из-под ледяного водопада. Машка быстро сунула голову под воду, швырнула тряпку на кучу таких же помывочных принадлежностей и, сочтя мытье законченным, выскочила из залы. На пороге она все же не удержалась — обернулась, краем глаза успев заметить смутное движение в загадочном углу. Солнечного сплетения коснулся холод, не имевший никакого отношения к ледяной воде. Она быстро выскользнула в раздевалку и оделась. Теперь Машке тоже казалось, что угол тот занят. Она никого не увидела, но ощущение, что там кто-то есть, кто-то не слишком живой и терпеливо ждущий, не оставляло ее. Это было очень неприятное ощущение.

К моменту начала дежурства нервы Машки были уже на пределе, и только врожденное упрямство не позволило ей признать себя запуганной и побежденной. В едальне, где снова подавали кашу, Гарт то и дело бросал на нее насмешливые взгляды и, конечно, не мог не заметить, как стучали ее зубы. Машка была уверена, что бледность ее лица всем бросается в глаза и только из вежливости люди стараются не замечать этого. Повариха задумчиво пожевывала губами, глядя на нее сочувственно, но ничего не говорила. Уничтожив свою порцию вязкой каши, которую с прошлого раза никто даже не удосужился подогреть, Машка подошла к общительной поварихе. Стараясь при этом вести себя естественно, чтобы язвительный наставник ее ничего не заподозрил.

— Ты что-то хотела спросить, дочка? — улыбнувшись, поинтересовалась толстушка.

— Ага. — Машка кивнула. — Там на складе написано, что в случае тревоги надо связаться с кем-то. Как это делается?

— Ох ты! — Повариха всплеснула руками. — Я думаю, даже если ты с кем-то свяжешься, это тебе уже не поможет. В случае тревоги... У нас тревоги знаешь какие — о-го-го!

И она энергично потрясла полной рукой, демонстрируя Машке серьезность этих самых «тревог», так что жир, отложившийся на ее внушительной фигуре, заколыхался.

— Ну на всякий случай: как это делается? — поторопила ее Машка, впечатленная демонстрацией.

Ей бы все-таки хотелось иметь возможность в такую минуту позвать кого-нибудь на помощь. Спасателей, команду быстрого магического реагирования или хотя бы местных охранников, если больше в храме никого на этот случай не предусмотрено.

— Не знаю, — просто призналась повариха. — Это с магом надо говорить, а его у нас нет. Начальник вон себе связь сделал и помощнику. А больше никто этих каналов и в глаза не видел. А памятка-то для комиссии написана, чтобы, значит, они считали, что у нас связь внутренняя в храме есть.

— Понятно, — пробурчала Машка без всякого энтузиазма.

Все это было ей хорошо знакомо, но радости оттого, что в чужом мире она встретила знакомые правила, как-то не ощущалось. Выйдя из едальни храма, она с тоской посмотрела на дверь склада, рядом с которой стоял ухмыляющийся Гарт. Преувеличенно любезно он открыл перед ней дверь и повел рукой, приглашая Машку пройти внутрь. Делать нечего — пришлось идти.

— Имей в виду, деревня, — громким шепотом сказал Гарт, — кухня открыта всю ночь. Если будет страшно, можешь закрыть дверь склада и отсидеться там.

Машка сочла, что отвечать на такую явную провокацию ниже ее достоинства, и, гордо вздернув подбородок вверх, молча прошла мимо наставника.

— Огонь — на столе справа. Не потеряй, это мой огонь. У тебя наверняка нет, — с какой-то странной интонацией добавил парень и закрыл дверь.