— Значит, Николай Щербатов вовсе не любящий, убитый горем супруг, а хитрый коварный изменник, — подвел итог Евгений Александрович.

— Я бы не стала называть его изменником. Думаю, он просто полюбил другую женщину, — проговорила Зинаида Андреевна.

— Почему же он честно не рассказал обо всем жене?

— Может, не хотел расстраивать до премьеры? Кстати, садитесь к столу, а то чай совсем остынет, — спохватилась Зинаида Андреевна. — Садитесь, садитесь. Наверняка питаетесь как попало, целый день на сухомятке. А у Дуси очень пироги вкусные, да и сало замечательное, настоящее, украинское. Угощайтесь. Любите сало?

— Люблю, — честно ответил капитан, пуская слюнки. — Послушайте, но если Щербатов хотел честно все рассказать жене после премьеры, зачем сделал ей такой дорогой подарок, перстень этот и шкатулку? — съев два куска сала с хлебом и умяв кусок пирога, снова вернулся к делам Евгений Александрович.

— Ну, Коля очень щедрый человек, может, хотел напоследок порадовать Аню, — предположила Зинаида Андреевна.

— Гм. Как подсказывает мне жизненный опыт, разводящиеся супруги подарков друг другу не дарят, скорее, наоборот, норовят у другого побольше оттяпать.

Они помолчали.

— А знаете, — первой заговорила Зинаида Андреевна, — перстень Аня случайно нашла.

— Как это?

— В шкатулке, которую подарил ей Николай, обнаружился маленький тайничок, и в нем лежал перстень. Она его случайно нашла. А вдруг перстень предназначался не ей?

— Зачем в шкатулку, которую даришь одной женщине, класть перстень, который хочешь подарить другой? — усомнился капитан.

— Ну, не знаю, — пожала плечами Зинаида Андреевна. — Расспросите тогда эту Решетникову. Лева, тебе уже лучше?

Капитан обернулся: в комнату вошел лысоватый немолодой мужчина, со светлыми, почти бесцветными завитками волос вокруг макушки, с небольшим брюшком, в вязаной шерстяной жилетке не по погоде и мягких домашних туфлях.

— Добрый вечер. Извини, Зиночка, я, очевидно, помешал, — с нотками едва уловимой обиды проговорил хозяин дома.

— Нисколько, — сухо ответила Зинаида Андреевна. — Вот познакомься, капитан Топтунов, Ленинградский уголовный розыск. А это мой супруг — Лев Владиславович.

— Очень приятно, — протягивая капитану руку, с едва заметным высокомерием проговорил Лев Владиславович. — Профессор Шимкевич.

— Весьма польщен, — проявил несвойственную ему учтивость капитан, припомнив уместное словечко.

Профессору его ответ, очевидно, понравился. Он довольно крякнул, усаживаясь за стол и наливая себе чаю, предложил подлить и гостю.

— Премного благодарен, — еще раз блеснул капитан под насмешливым взглядом Зинаиды Андреевны.

— Я прошу меня извинить за вмешательство, но я невольно слышал часть вашей беседы. Еще раз прошу меня извинить, — стреляя в Зинаиду Андреевну глазками, проговорил профессор. — Но вы вот тут все рассуждали, зачем муж будет дарить жене дорогую шкатулку, если он собирается разводиться?

Евгений Александрович утвердительно кивнул.

— Я бы сказал, — многозначительно проговорил Лев Владиславович, — что этот муж определенно рассчитывал получить назад эту дорогую шкатулку. А дарил ее из расчета ввести во временное заблуждение жену и ближайшее окружение.

— Что вы имеете в виду? — насторожился капитан.

— Женщина утратит бдительность, будет безмятежно спокойна, она не ожидает неприятностей. И в это время муж может сделать что угодно. Выписать ее из квартиры, подать документы на развод, вывезти имущество из дома, или…

— Или убить жену, — медленно проговорил Евгений Александрович. — Так образом решив все вопросы, и квартирные, и имущественные, и личные, и на развод подавать не надо.

— Лева! — воскликнула ошарашенно Зинаида Андреевна.

— А что, товарищ капитан абсолютно прав, — накладывая на хлеб кусочек сала потолще, проговорил Лев Владиславович.

— Вы оба просто с ума сошли! Николай мог разлюбить Аню, развестись с ней, но убить? Нет, никогда!

— Простите, товарищ капитан, но моя жена совершенно не знает жизни. Она думает, что злодеи бывают только на сцене, — покровительственным тоном проговорил Лев Владиславович. — Николай Васильевич, имея репутацию любящего супруга, мог бы спать совершенно спокойно, не боясь подозрений. Не понимаю, как он мог совершить подобную глупость? Встретиться с предметом своей страсти в столь неудачном месте! — рассуждал Лев Владиславович, тщательно пережевывая очередной кусок и не замечая взгляда, которым смотрела на мужа Зинаида Андреевна. Она смотрела на него так, словно видела впервые.

Домой Евгений Александрович возвращался в глубокой задумчивости.

Слова профессора никак не выходили у него из головы. Они были мерзенькие, трусливые, подлые, но была в них отвратительная правда жизни. За время службы в Уголовном розыске капитану доводилось встречать людей, а точнее, нелюдей, которые из-за сытной жизни, из-за побрякушки, из зависти, жадности и прочих пережитков шли на преступления, убивая порой самых близких, самых родных людей — жен, братьев, сестер, иногда даже родителей. Но все они были, как правило, людьми дремучими, обездоленными, не знающими ни чести, ни совести. Но полковник Щербатов… Фронтовик. Кадровый военный, да еще и из дворян. Капитан хорошо знал, сколько вытерпел народ от всяких там дворян и буржуев, пока большевики в семнадцатом году не скинули с престола Николашку-кровавого. И все же он знал не из книжек, из собственного опыта, что некоторые из «бывших» были людьми очень достойными, а иногда и более достойными, чем так называемые «пролетарии», а на деле так просто пьяницы и тунеядцы, прикрывающие своим происхождением свинское существование, до которого опустились.

Николай Щербатов произвел на капитана впечатление человека достойного, честного. И все, с кем беседовал капитан, отзывались о полковнике исключительно положительно.

И все же. Зачем-то он с балериной встречался?

Зинаида Барышева, по мнению капитана, не была склонна к пустым фантазиям, напротив, была человеком исключительно здравомыслящим, на чье мнение можно было положиться. И, если она полагает, что у Щербатова с балериной что-то есть, скорее всего, это правда.

Возможно, она права и в том, что полковник собирался расстаться с женой после премьеры? Это было бы благородно с его стороны. И подарок на прощание сделал дорогой. Может, он чувство вины хотел загладить? Это было похоже на правду.

И его тайная встреча с балериной была вполне объяснима. Он просто не хотел компрометировать себя и ее, ведь со дня убийства его жены прошло всего несколько дней. Он не хотел сплетен. Все объяснимо.