Половина двенадцатого. Уже стемнело, и вечеринка в самом разгаре. Басы, хаус, стробы, огонь, крики толпы и хриплый голос диджея, орущего что-то на французском, но с явным русским прононсом.

Пробравшись к стойке через пестро разодетую толпу клубных мальчиков и девочек, Ник подозвал бармена и сунул ему пятьсот рублей.

— Самого холодного пива, без сдачи.

Когда бармен поставил перед ним запотевший бокал, Ник сделал ему знак рукой.

Бармен приблизился.

— Корж когда играть будет? — спросил Ник.

— Никогда, — хмыкнул бармен. — Он с утра в Ейск укатил на корпоратив к олигархам, а в обед его уволили.

Поколебавшись, Ник спросил:

— Компания «Хохол пикчерз», знаешь про такую?

Бармен отрицательно покачал головой, но слишком быстрый взгляд на Ника, предшествовавший этому, выдал его.

— Я там посижу пока, — махнул Ник в сторону отдельно стоявших столиков. — Если вдруг кого встретишь, кто знает, маякни на меня.

И, небрежно бросив на стойку еще одну пятисотенную, направился к свободному столику неподалеку от бассейна.

Усевшись, достал коммуникатор, запросил у Исин сведения о Кирсане Илюмжинове.

Исин по запросу выдала краткую справку. Персонаж оказался как минимум необычным: президент Калмыкии и ФИДЕ, после странного сна выбросивший в море часы за сто килобаксов и лично встречавшийся с инопланетянами. И это были официальные сведения из подтвержденных источников.

Перечитав небольшой текст несколько раз и составив первое мнение, Ник запросил более детальную историю Кирсана. Любые упоминания о нем Исин изучала, сортировала, искала подтверждения или опровержения, снова сортировала, отсеивала мусор, который распространяли пиар-боты, и выдавала окончательный результат с вероятностью в 90–95 %.

Это фактически была история всей жизни Кирсана. Как учился, как служил, как женился, кто учил его играть в шахматы, во что он верил и куда смотрел.

Мнение изменилось. Кирсан оказался необычайно странным политиком, наверное, самым необычным в России. Он руководил бедной республикой, в которой вместо нефти и чернозема были только степи, но при этом, судя по отзывам, жители были куда более довольны своим руководителем, чем те, кто жил в богатых регионах.

Он играл в шахматы — неофициально — почти со всеми чемпионами мира и у некоторых даже выигрывал.

Он еще много чего делал — как политик, как отец, как человек.

С ним было связано много таинственных и странных историй, из которых наверняка можно было бы составить увлекательное чтиво.

Вот только во всем этом сетевом досье не было ни единого упоминания о лисах и других волшебных предметах.

Зачитавшись биографией Илюмжинова, Ник перестал смотреть вокруг и не обратил внимания, что за ним уже долгое время наблюдают. Коренастый лысый тип лет сорока, в красной клетчатой рубахе и с барсеткой под мышкой, стоял возле бара, посасывая через трубочку коктейль и рассматривая Ника. Затем выплюнул трубочку, залпом допил остатки коктейля и подошел к столику, за которым Ник возился с коммуникатором.

— Привет, — буркнул лысый, присаживаясь напротив. — За «Хохол пикчерз» ты интересовался?

— Мне владелец компании нужен, — сказал Ник, пряча коммуникатор.

— Йопт, я Хохол, — представился лысый, не протягивая руки. — Рассказывай.

— Я ищу Синку. Девушка лет двадцати, короткая стрижка, с глазами разного цвета. Знаешь такую?

Хохол озадаченно посмотрел на Ника, затем почему-то на часы. Поднял голову и спросил:

— А ты кто?

— Ее друг.

— Первый раз слышу, чтобы у нее были друзья. Обозначься как-нибудь по-другому.

Его взгляд исподлобья буравил Ника насквозь.

Поколебавшись, Ник произнес:

— Мы в две тысячи четвертом с ней работали вместе. Здесь, в Ростове.

— Тебя как зовут? — спросил Хохол.

— Ник.

Несколько секунд Хохол размышлял о чем-то, затем снова посмотрел на часы и пробормотал:

— И как у нее это получается?

— У кого? — спросил Ник, догадываясь, о ком идет речь.

Вместо ответа Хохол поднялся.

— Поехали.

— Куда?

— Тут недалеко. Покажу тебе кое-что.

Хохол ездил на «Тойоте Камри», у которой вместо обычных номеров на желтом фоне черными буквами было написано «Хохол». Когда Ник сел внутрь, то под ногами обнаружил ржавый тесак шириной в ладонь и длиной в локоть.

— Все хочу отдать его, чтобы почистили и наточили. То забуду, то времени нет. — Хохол небрежно бросил тесак назад, завел машину. — Лет пять назад поехали на охоту в Самару, устроили там соревнование, и я за второе место этот ножик…

— Значит, ты знаешь ее? — спросил Ник.

— Стой, друг, пропусти. — Хохол поморгал паркующейся машине, «Тойота» вырулила со стоянки «Эмбарго» и поехала по дороге, но не в сторону города, а в противоположную. — Синку? Знаю. Я тоже сотрудничал с ней, в две тысячи четвертом и в мае этого года.

— И в чем заключалось сотрудничество, если не секрет?

Хохол покосился на Ника.

— Ты наводил справки про «Хохол пикчерз»?

— Только в Сети, — признался Ник. — Я так понял, ты занимаешься промоушеном российских диджеев?

— Ага, промоушеном. Потихоньку гвозди заколачиваем, — кивнул Хохол. — Синка помогала нам с организацией турне. Группа диджеев отправлялась на два месяца в разъезды по всей стране — пара десятков городов, в каждом одно-два выступления. Она хороший организатор, все делала четко и без накладок.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Ник. — И Синка, значит, ездила вместе с вашей группой по всем городам?

— В качестве администратора. Решала различные вопросы на месте. В том числе и свои.

— Свои? Какие свои?

— Йопт, откуда я знаю, — пожал плечами Хохол. — Синка всегда на шифрах, это тебе любой подтвердит, кто с ней общался. Да ты, думаю, и сам знаешь, гораздо лучше других.

И подмигнул, сально ухмыльнувшись.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Ник.

— Да ладно, брось, — засмеялся Хохол. — Ты же с ней зажигал тут года три назад. Так сказать, был ближе, чем самые близкие.

— Это она тебе рассказала?

— Нет. Это мы три года назад были на измене, что она подсадная, вот и проверяли всех, с кем она пересекается. В том числе и тебя. Я в клубе тебя не сразу узнал, а теперь вспомнил.

— Что значит — подсадная?

— Йопт, значит, что на погоны работает или на конкурентов. Это я позже догнал, что она в принципе не может ни на кого работать. Ты хоть знаешь, зачем она в Ростов приехала тогда, в две тысячи четвертом?