Она невероятно устала, но об индейце этого сказать было нельзя. Он все так же ровно и стремительно бежал и выглядел так, будто мог продолжать бег целую вечность. Долина уже осталась позади, они приблизились к предгорьям, расположенным к западу от Денвера; индеец легко одолевал подъем. Он несся с грацией дикого зверя; одетый в одну лишь набедренную повязку и мокасины, краснокожий уверенно находил путь между нагромождениями валунов и обломков скал, через узкие лощины, ловко пробирался между колючими зарослями можжевельника и под низко нависшими ветвями горных сосен.

Он нес Диану все выше и выше по склону, пока они наконец не очутились в густом лесу из желтых сосен и серебристых елей. Диану вновь охватило волнение, когда вокруг них сгустилась тьма. Но невозмутимый дикарь продолжал бежать между деревьями, словно он видел в темноте, как лесные звери.

Глаза Дианы сами собой закрылись; голова упала на плечо краснокожего. Ее слегка укололи острые бисеринки ленты, обхватывающей горло индейца, и она чуть передвинулась. Уткнувшись лицом в изгиб крепкой шеи, Диана вдохнула запах дикаря: необычный, мужской и удивительно чистый запах, который никак нельзя было назвать неприятным. Взгляд Дианы затуманился, но остальные чувства на мгновение обострились. Она до сих пор не замечала, что краснокожий дышит хотя и громко, но ровно и медленно, несмотря на огромное напряжение. Или что его угольно-черные волосы, касающиеся ее щеки, так же Мягки и шелковисты, как и ее собственные. Или что на крепкой бронзовой спине такая гладкая мягкая кожа…

Лес вокруг них внезапно расступился, и они очутились в широкой и глубокой горной долине. А когда Диана увидела узкую пыльную дорогу, вьющуюся через широкий луг, в ее душе снова вспыхнула надежда. Ведь дорога должна куда-то вести! Возможно, к горной деревушке? Или к уединенной хижине, в которой тем не менее кто-то живет…

Сердце Дианы радостно забилось, когда краснокожий, дойдя до дороги, повернул и побежал по ней. Диана решила, что поняла его замысел. Краснокожий собирается взять за нее выкуп! Он намерен получить за нее деньги! Почему она прежде об этом не подумала? Конечно, дело именно в этом! Должно быть, так! Иначе какая ему польза от пленницы?

От волнения на ее глазах выступили слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони. Если краснокожий не понимает и не говорит по-английски, ему не обойтись без Дианы при совершении этой сделки. Диана принялась мысленно репетировать, что она скажет людям, с которыми индеец намерен вступить в торг. Она заверит их, что, если они заплатят за ее освобождение и сумеют избавиться от дикаря, она позаботится о том, чтобы их щедро вознаградили.

Краснокожий поднялся чуть выше по склону, и вот ярдах в пятидесяти показался большой, просторный дом, все окна которого были освещены. У Дианы от облегчения даже закружилась голова. Она ничуть не сомневалась, что за этими стенами живет сильный ранчеро, с женой и множеством ребятишек самого разного возраста.

Диана так пристально вглядывалась в теплый, заманчиво выглядевший дом, что и не заметила, как краснокожий свернул с пыльной дороги, чтобы по широкой кривой обойти двор. Когда же она осознала наконец, что индеец не намерен заходить в дом, она поняла, что ее предположения были неверны. И тут же открыла рот, чтобы закричать изо всех сил.

Но индеец крепко зажал ей рот, и Диана, не в силах произнести ни звука, лишь вопросительно вытаращила глаза, царапая ногтями его руку и лягаясь.

Обнаженная мускулистая нога краснокожего толкнула Диану под колени, и девушка упала на траву. Не трудясь даже взглянуть на нее, индеец завернул левую руку ей за спину и прижал к земле, одновременно прижав другую руку коленом. Диана лежала вытянувшись рядом с индейцем. Ей казалось, что так прошла целая вечность.

Над соснами неторопливо поднялась молодая луна, подул ночной ветерок, несущий первый холодок приближающейся осени. Диане мучительно было сознавать, что она лежит вот тут, не в силах ни шевельнуться, ни крикнуть, в то время как спасение совсем рядом, в какой-нибудь сотне ярдов, за стенами этого дома.

Но она никак не могла подать знак живущим там людям. Длинные пальцы индейца по-прежнему зажимали ей рот; его худощавое сильное тело было так близко от нее, что Диана ощущала горячий жар, исходивший от его кожи. Она лежала на спине; краснокожий вытянулся на боку, опершись на локоть и прижимая ее к земле бедром и коленом.

Диана вдруг подумала, что ему не выдержать в такой позе долго. Она была слишком неудобна. Рано или поздно индейцу придется как-то передвинуться, а когда он будет это делать, у Дианы, возможно, появится шанс ускользнуть от него.

Но краснокожий так и не шевельнулся.

Диана вертелась и ерзала, мучаясь, а индеец сохранял полную неподвижность, оставаясь все в том же положении, не дрогнув ни единым мускулом. Он ничем не проявлял беспокойства. И непохоже было, чтобы он испытывал какие-то неудобства.

Текли долгие минуты.

Прошел час.

Отчаявшаяся, Диана вертела головой. Она уже поняла, что из небольшой низинки, в которой они лежали, ей не увидеть дома ранчо, но вдруг она заметила в отдалении мерцающие золотистые глаза горного льва… Эти наводящие ужас глаза, светящиеся в густой мгле начинающегося неподалеку леса, не оставались на месте. Они постоянно передвигались, словно большой кот шагал взад и вперед. Диана беспокойно следила за ними, зная, что кугуар, в свою очередь, следит за лежащими людьми; Диана гадала, когда же горный лев бросится через луг и нападет на них. Она повернула голову набок и не отводила взгляда от непрерывно движущихся золотых глаз. Диане хотелось привлечь к кугуару внимание краснокожего. Но как? Она ведь не могла произнести ни звука…

Диана вздохнула и, отвернувшись от мечущегося горного льва, посмотрела на индейца.

И недоверчиво прищурилась. Положение головы краснокожего совсем не изменилось, он не сдвинулся даже на долю дюйма… Изумленная, Диана пристально смотрела на его словно высеченное из камня лицо, на хищный профиль, резко очерченный в лунном свете.

Обсидианово-черные глаза индейца не отрывались от освещенного дома. Он не посмотрел на Диану, хотя девушка была уверена: он почувствовал ее взгляд. Его темные ресницы ни разу не шелохнулись. Он вообще очень редко мигал. Жестко изогнутые губы тоже не дернулись, не приоткрылись. Диана даже не заметила, чтобы он хоть раз проглотил слюну.

И тем не менее, хотя он и был неподвижен, как статуя, в нем ощущалась звериная настороженность. Диана не сомневалась, что краснокожий упредил бы любое ее движение. И она помнила — постоянно помнила, — что имеет дело отнюдь не с разумным, логически мыслящим человеком. Это существо, так долго лежавшее в невероятно неудобной позе, было готовым к убийству дикарем, способным снять с Дианы скальп и убить ее не моргнув глазом.

Охваченная внутренней дрожью, Диана перевела взгляд с посеребренного луной лица на обнаженный бронзовый торс. Она увидела следы своих ногтей на гладкой коже. Несколько длинных царапин спускались к твердому, плоскому животу дикаря. Засохшая кровь делала их отчетливо видимыми. Диана гадала, в самом ли деле она сумела причинить ему боль. Может ли вообще что-нибудь причинить ему боль.