— Примите мои поздравления! Только что был на приеме у Фанг, приказ подписан! Вы так славно поработали со стариной Шрайком и произвели на нее настолько сильное впечатление, что она решила наконец отправить меня в отставку! Я уезжаю к себе на дачу в Батмунх-Гомпу на весьма заслуженный отдых. Буду заниматься рыбалкой и больше ничем, кроме парочки любимых проектов и, возможно, собственных мемуаров! А вам, милочка, предстоит занять мое место!

«Как странно», — подумала Энона. Именно к этой цели она стремилась с момента своего прозрения во фронтовых окопах — стать личным хирургом-механиком Сталкера Фанг. Ради достижения этой цели она подавила в себе природную застенчивость и добилась перевода на центральную фабрику Сталкеров. Ради этой цели терпеливо сносила отвратительные шуточки и вечно липнущие к ее телу руки доктора Попджоя. Ради этой цели потратила годы на поиски захоронения знаменитого Сталкера Шрайка, а затем месяцы кропотливого труда на его восстановление, доказывая всем, что в своем деле она по меньшей мере не хуже Попджоя. А теперь, когда цель достигнута, ей не под силу даже улыбнуться. Колени подогнулись, и Энона ухватилась за дверь, чтобы не упасть.

— Держитесь веселее, милочка! — ухмыльнулся Попджой. — Вам повезло! Власть! Деньги! И все, что от вас требуется взамен, — проверять время от времени уровень масла в ее превосходительстве, наводить блеск на панцирь, следить, нет ли ржавчины. Поскольку она практически неуязвима, вряд ли у вас будет с ней много проблем. Если что-либо вызовет ваше беспокойство, дайте мне знать. В остальном…

«В остальном я полностью независима», — подумала Энона Зеро, поднимаясь по лестнице на самый верх пагоды, в личные апартаменты Сталкера Фанг. По сути, свершилась огромная несправедливость; если бы в мире царил порядок, такой подлец, как Попджой, принесший человечеству столько зла и страданий, сам должен бы страдать. Вместо этого ему предстоит доживать свои дни в роскоши, занимаясь рыбалкой и парочкой любимых проектов. Но, по крайней мере, своей отставкой он предоставил Эноне Зеро возможность выполнить обещание, данное мертвым.

Часовые при виде нее вытянулись по стойке смирно. Лакеи с низким поклоном отворили перед ней двери в комнату для совещаний. Штабные офицеры и секретари подняли головы от расстеленной на большом столе карты Ржавых болот и не удосужились ответить на ее поклон. Фанг тоже подняла голову, ее глаза обожгли зеленым сиянием. Она лишь несколько часов назад вернулась с фронта, и ее броню покрывала засохшая корка из грязи и крови презренных горожан.

— Мой новый хирург-механик, — прошипела Фанг.

— К вашим услугам, ваше превосходительство, — невнятно отрапортовала Энона Зеро и опустилась на колени перед вождем Зеленой Грозы. Когда же наконец осмелилась поднять взгляд, все присутствующие уже вернулись к изучению карты военных действий и только глаза Сталкера Шрайка продолжали неотрывно смотреть на нее.

Ну вот, все встало на место. Энона теперь здесь свой человек, член штабного персонала. Очень скоро она осуществит план, который задумала, еще когда кормила вшей в окопах Алтайского фронта, — убьет Сталкера Фанг.

Позже Рен иногда будет говорить, дескать, она-то знает, что такое рабство. Но это не совсем соответствовало действительности. Старый промысел работорговли возродился и процветал в те годы. За долгую войну множество людей попало в плен, и обе стороны продавали их по оптовой цене таким, как Шкин. А те фрахтовали щелястые, продуваемые ветром воздушные сухогрузы, до отказа набивали их рабами и по птичьим дорогам отгружали заказчикам для работ на гигантских индустриальных платформах или Зеленой Грозе на рытье бесконечных траншей и ловушек для движущихся городов. Рабство означало изнуряющий труд, полную потерю надежды увидеть когда-либо свои семьи, бесчеловечные условия жизни и безвременную смерть. Самое худшее, с чем пришлось мириться Рен в роли рабыни, — писательский шедевр Нимрода Пеннирояла.

Сразу после собеседования с мистером Шкином ее перевели в удобную камеру, расположенную где-то в центре Перечницы. Там стояла мягкая койка, тазик для мытья; три раза в день приносили еду, а еще одели Рен в новое льняное платье, которое сидело на ней совсем неплохо. Кроме того, в ее распоряжении имелся теперь экземпляр сочинения Пеннирояла «Золото хищников», доставленный мисс Моникой Уимс «с наилучшими пожеланиями от мистера Шкина».

Каждый день на несколько часов камера Рен освещалась через зарешеченное окошко с помощью установленного снаружи отражателя, на который сквозь световой люк в палубном покрытии наверху падал солнечный лучик. Забравшись с ногами на койку, она открывала довольно мрачную как внешне, так и по содержанию книгу и чувствовала себя почти дома, на Сириус-корт, где любила почитать, сидя у окна в своей комнате. Однако до сих пор ей не попадалось ничего похожего на «Золото хищников». Странное ощущение испытываешь, когда читаешь о хорошо знакомых тебе событиях, людях, месте действия и не узнаешь их, — в таком измененном и искаженном виде они предстают перед тобой.

Сначала Рен боялась, что рассказ о маме и папе усилит боль разлуки с ними, но эти опасения не оправдались. Папа вообще не упоминался в книге Пеннирояла. Что касается персонажа под именем Эстер Шоу, то мама с трудом узнавалась в «небесной амазонке с золотисто-каштановыми волосами, чью божественную красоту нарушал лишь багровый шрам, оставленный бандитским стилетом на шелковистой коже ее щеки».

Однажды ночью Рен лежала в постели не в силах заснуть и с негодованием вспоминала прочитанное. И тут вдруг поняла: она совершила еще одну ужасную ошибку. А еще хвалила себя за то, что сумела убедить Шкина свести ее с мэром! Но ведь при этом строила свой расчет на правдивости большей части содержания «Золота хищников». У нее не хватило воображения представить себе всю лживость сочинения Пеннирояла о его похождениях на Анкоридже. И теперь, если Рен расскажет правду, репутация и карьера автора окажутся под угрозой. Пеннироял наверняка захочет выкупить девочку, только не для того, чтобы писать о ней книжки. Ему обязательно понадобится заставить ее замолчать — безотлагательно и навечно.

Беззащитная и одинокая, взаперти в тюремной камере, девочка спрятала лицо в подушку и застонала от нахлынувшего страха: «Что я наделала!» Но можно ли как-то исправить положение? Рен вскочила с койки и направилась было к двери, намереваясь позвать надзирателя, а потом заявить Шкину, что все наврала про Анкоридж, что она действительно Пропащая Девчонка и не представляет никакого интереса для профессора Пеннирояла. Однако новая мысль заставила ее остановиться: тогда она потеряет все, что имеет сейчас, — Шкину вряд ли нравится, когда его дурачат, у него наверняка имеются неприятные способы расквитаться с теми, на кого он зря потратил время.

— Думай, Рен, думай! — шепотом приказала она себе.

А пока ее мучила бессонница, где-то внизу, в брюхе Брайтона, безостановочно пыхтели и бухали могучие двигатели фирмы «Митчел-энд-Никсон», неуклонно толкая город все дальше на север.

* * *

После разговора с Рен мистер Шкин приказал доставить ему Селедку. Малыш с готовностью отвечал на все вопросы. Он был измучен и запуган до предела и только рад обрести нового хозяина, который бы заботился о нем и указывал, как поступать. Набиско Шкину хватило двух-трех притворно ласковых слов, чтобы Селедка полностью подтвердил историю Рен об Анкоридже, а заодно рассказал работорговцу, где находится Гримсби.