— Есть еще одна улика, — вспомнил Олег. — Их главный мужик, когда поздравлял Изварина, сказал: «Отныне мы можем позволить себе роскошь закатывать такие пиры хоть по три раза на дню».

— Было дело, — подтвердил Димка. — Я сам слышал. Это тоже улика.

Гришка спросил:

— Что же вы будете делать дальше?

И Олег, и Димка сами этого не знали.

— Вы бы поговорили с продавцами бронежилетов, — сказал Борька. — Может, они чему надоумят.

— А где они продаются?

— Я-то откуда знаю. Мое дело дать идею.

Насколько безмятежное настроение было у ребят, успешно проведших операцию с овсянкой, настолько нервная обстановка воцарилась в это время в комбинате.

Стоило прийти ночному сторожу со своей собакой, как та, спущенная с поводка, ринулась в глубь полигона. Для этого должны быть причины. Собака умная, вздорных поступков себе не позволяла, замечала любую мелочь, вчера она сразу показала, что кто-то заделал временный временный подкоп, вырытый для весеннего стока воды. Сегодня тоже не промахнулась. Привела к подкопу, возле которого явственно виднелись человеческие следы, на ограде тоже. Судя по всему, побывавший на территории человек был высокого роста. Иначе через такую ограду не перемахнуть. Больше о нем ничего сказать невозможно. Вдобавок еще история с воронами. Теперь ясно, что это был отвлекающий маневр.

— Так и инфаркт получить недолго, — пожаловался Пермский, собрав в кабинете пару-тройку подчиненных. — Вряд ли это простые грабители.

— Почему вы говорите во множественном числе? — спросил его заместитель.

Директор уверенно пробасил:

— Он был не один. Уверен на сто процентов. И кутерьму с воронами одному не организовать. И через ограду скорей всего ему помогали перелезть. Думаю, перекинули веревочную лестницу. Но ведь ничегошеньки не стащили. Ты хорошо пересчитал? — спросил он одного из присутствующих.

— Все на месте, Антон Леонидович. Тютелька в тютельку.

— И потом: сколько бы один мог унести? Штуки три-четыре, не больше. Что это за выгода! Мизер. Кто из-за этого станет рисковать? Нет, это не грабители. Уверен, что налоговая полиция. Их почерк. Уж больно все профессионально сработано.

Главный бухгалтер засомневался:

— Зачем же им все так усложнять? Они могут прийти просто, с официальной проверкой. Мы им обязаны предоставить документы.

— Ну прямо, нужны им эти документы. Они догадываются, что по документам у нас полный ажур. В открытую мы встретим налоговиков спокойно. Однако у них есть наводка, произошла утечка информации. Поэтому за нами установлено наблюдение.

— Что же делать?

— Делать нечего, господа-товарищи. Если налоговая села на хвост, товар вывозить опасно. Да нет, что я говорю, его просто нельзя вывозить. Нам сразу хана. Спрятать? Куда? Если нагрянут с обыском, то все равно конец котенку. Искать они умеют. Вон Соломин, спрятал пачку долларов в компьютере. Нашли.

Наступила томительная пауза. Словно все молча выражали сочувствие несчастному Соломину, павшему жертвой прозорливости налоговой полиции.

Паузу нарушил директор:

— Короче говоря, это тревожный звоночек. Рисковать в нашем положении не резон. Товар придется сжечь.

Все ахнули:

— Как же так, Антон Леонидович! Готовая продукция! Столько труда затрачено! Златые горы!

— Понимаю. Самому нелегко, — вздохнул Пермский. — Для меня эти бронежилеты, как родные дети. Вынянчил их, выпестовал, вывел в люди. Но… По судам таскаться тоже не сахар, господа-товарищи. Хорошо, штрафом отделаемся. А если сроки припаяют? И самый большой кому? А?

Подчиненные уныло молчали, понурив головы. Наконец бухгалтер вспомнил:

— Ведь товар уже оплачен, Антон Леонидович. Как быть с деньгами?

— Деньги покупателям вернем, — процедил директор. — До единой копеечки.

— Боже мой! — застонал бухгалтер, схватившись за голову. — Это же нечеловеческая сумма!

— Свобода дороже.

Кто-то спросил:

— А что будем делать с металлом?

— Ну, металл он и есть металл. Он не так заметен. Его развезем по домам. Со временем пригодится. — Кисло улыбнулся: — Продадим Изварину для аккумуляторов. Основная улика — это материя. Так что, сжигайте бронежилеты.

— Когда же начинать?

— Начать и кончить сегодня, — отрезал Пермский. — Действуйте, господа-товарищи.

Прикинувшись дурачками, Олег и Димка разговаривали с встречавшимися на улицах милиционерами. Спрашивали: «Где продаются бронежилеты?» Любознательные дети особых подозрений у тех не вызывали. Разумеется, мальцам все интересно, познают мир. Любознательное поколение растет.

Одни милиционеры все сводили к шутке, другие отделывались общими фразами, третьи отвечали серьезно. Вскоре Олег и Димка знали, что защитная одежда продается в единственном на весь город оружейном магазине под названием «Пиф-паф».

Магазин «Пиф-паф» был в одном из спокойнейших переулков города, здесь почти не ездили машины. Вокруг много старинных домов, еще дореволюционной постройки. По обеим сторонам выстроились могучие липы. Здесь оказалось так тихо, что было слышно, как чирикают птицы. Очень уютный уголок. Тут бы торговать пряниками, а не оружием.

Возле входа в магазин стояли два охранника. На всех прохожих они смотрели так настороженно, будто те направляются к ним, вооруженные до зубов. На выходящих же из магазина не обращали внимания, даже если у тех в руках было оружие.

Олега и Димку спросили:

— Вы что здесь забыли, ребята?

— Нам просто посмотреть.

— Тут не цирк. Ступайте отсюда.

— Нас просил зайти знакомый директор завода, — не растерялся Олег. — Он просил узнать, есть ли в продаже бронежилеты и сколько стоят.

— Ну, проходите, — милостиво кивнули охранники.

В маленьком магазинчике было темновато. Свет проникал сюда лишь через два окошка с фигурными решетками на них. От обилия винтовок и пистолетов становилось не по себе. Сбоку один над другим висели бронежилеты из камуфляжной материи. Они напоминали вставшего на дыбы крокодила.

Продавец, молодой парень студенческого вида, сидел за прилавком подле включенного ночника и читал толстую книгу. На приветствие ребят ответил вежливым кивком.

— Скажите, пожалуйста, где сделаны эти бронежилеты? — спросил Олег.

— Турецкие.

— А наши в продаже бывают?

— Не попадались.

— Неужели у нас не производят такую ерунду? — делано удивился Димка.

Продавец отложил книгу и встал.