Внимательно рассмотрев находку, Сычев с довольным видом разогнулся.

— Похоже, в самом деле она. Вот, видите, этот конец заржавел, явно был в земле, она вон, еще немного осталась.

Он положил рядом с трубой линейку, сфотографировал все это, потом снова взял в руки лупу. Живот мешал ему, и, постелив протертый пакет, Сычев встал на колени, достал тальк, кисточку, аккуратно прошелся ей по всей длине трубы. — Похоже, что-то есть, — пробормотал он. — Точно есть какие-то отпечатки.

От былой флегматичности эксперта не осталось и следа. Николай достал из кейса прозрачные пленки, начал осторожно наклеивать их на трубу. Оба его спутника изнывали от жары, дело происходило на самом солнцепеке, а Сычев, казалось, даже не потел в своем сером в елочку пиджаке. Отодрав пленки от трубы, эксперт посмотрел их на свет, и удовлетворенно кивнул головой.

— Точно, есть тут пальчики, по крайней мере, один очень четкий. Теперь, мужики, осторожно подняли ее с двух сторон. С торцов берите, с торцов! — прикрикнул он на Денисова, примеривавшемуся, было, ухватиться за нее поосновательней. Они подняли ее так, как хотел этого Сычев, потом перевернули ее, и тот повторил все манипуляции уже с другой стороны. Внимательно рассмотрев и эти пленки на свет, он большую часть выбросил, оставив одну.

— Ну, вот и еще один пальчик. Да такой хорошенький!

Сычев просто сиял от восторга. Закончив с этим, он достал пакет, обернул им ту часть трубы, что с крюком, и взял в руки.

— Ну, все, можно идти. Хотя, стойте.

Он вскинул голову.

— Сколько тут метров до места преступления? — спросил он.

— А это смотря откуда считать? — спросил Сергей.

— Где оно, место преступление.

— Ну, например, — Николай задумался, — до тех деревяшек.

— По-прямой? Метров пятнадцать, — предположил Денисов.

— Да нет, меньше, — не согласился Рыжов, — метров десять.

— Какие десять, ты че?! Где здесь десять? Пятнадцать! — возмутился опер.

— Да что ты меня, учить будешь? — Рыжов махнул рукой, и вытер со лба платком пот. — Я знаешь, сколько раз за свою жизнь в таких замерах участвовал? Ты со своей бабой столько еще не трахался.

— Ой, да хватит болтать! То же мне, абхазский долгожитель. Давай поспорим? — предложил Сергей. Он знал, что раскрутить на выпивку практически непьющего Рыжова бесполезно, но попыток сделать это не оставлял.

— На что? — спросил Рыжов.

— На тоже пиво, бутылку.

— Да не пью я на работе, знаешь ведь!

— Давай, после работы.

— После работы уже не интересно, жара спадет, — подзудил спорящих Сычев.

— Вот именно! — согласился Сергей, — Сейчас по ходу зайдем в парк, и ты меня угостишь пивом. С тебя две бутылки.

— Это за что две то? — возмутился Рыжов. — Так скажешь еще четыре, потом ящик!

— За то, что я нашел трубу, а сейчас выиграю и этот спор, — назидательно подняв палец, поведал Сергей.

— Ну, мы это еще посмотрим!

— Вот именно, — согласился Сычев. — Давайте тогда, не будем гадать. Михалыч, возьми трубу, а я достану рулетку, и промеряю. Держите, с нуля.

Они так и сделали.

Пятясь, Сычев добрался до лазейки, снова с трудом, с матами в нее протиснулся, потом из-за забора донеслось:

— Двенадцать с половиной!

— Тьфу, ты! Ни то, ни се! — сплюнул участковый.

— Да, проскочил ты с пивом, Михалыч. Только бутылку мне будешь должен.

— Во! — Рыжий черт показал Сергею свой здоровенный кукиш. — На свои кровные похмелишься.

— Ну и жмот же ты, Михалыч! — помогая Сычеву скатывать рулетку, высказался Денисов, — Нет, чтобы человеку сделать приятное, так, чтобы я тебя зауважал.

— Да, — Рыжов остановился, глянул на него через плечо, — на мороженое могу дать, молочное, по три пятьдесят.

— Большего, я, значит, не заслужил?

— А на большее тебе еще рано, сосунок.

Так, препираясь, они добрались до машины, и, минуя парк с его манящими ловушками в виде холодного пива, поехали в управление.

На этот раз они встретились через два дня, столкнулись вечером, в коридоре следственного отдела. От Сергея Денисова как всегда веяло здоровьем и оптимизмом. При виде Астафьева он сверкнул такой белозубой улыбкой, что Юрий уже не сомневался, что за ту неделю совместной работы получил уважение оперативника на всю жизнь.

— Здравию, желаю, товарищ следователь, — шутливо приняв под невидимый козырек, приветствовал он Астафьева.

— Привет, Серега. Как дела?

— Да, дела, они все не убывают, а прибывают, — безнадежно махнул он рукой.

— Как там с нашим то делом, закончили? — поинтересовался Юрий.

Сергей как-то сразу погрустнел.

— Да, к концу идет. Двое во всем уже признались.

— Да ты что! — удивился Юрий. — Молодец "Железная леди", круто берет. И кто?

— Этот сначала раскололся, шепелявый.

— Вепрев?

— Ну да, а потом и мутный раскололся, все подписал.

— Куценко? — понял Юрий, а потом спросил, — А Журавлев как?

— А этот стоит на своем. Не бил, не убивали мы, не было такого.

Юрий почувствовал, что Денисов мается недосказанным, но здесь, в коридоре, под прицелом чужих глаз и ушей, говорить не будет.

— Давай-ка, Серега, пошли ко мне, чайку попьем, — и Юрий увлек оперативника к себе в кабинет.

— Да я чай то не очень потребляю, потею с него, как собака. Я в жару больше пиво люблю пить.

— Пиво я тоже люблю, — согласился Юрий, но поставил чайник греться, — но его у меня нет. Ну, садись, рассказывай. Как она их дожала?

Денисов махнул рукой.

— Я бы сам что угодно подписал, если бы она меня так допрашивала. Я раз посидел у нее на допросе, мне аж не по себе стало.

— А что такое? — удивился Юрий.

— Да она их по пять, шесть часов подряд их мурыжит. Да еще с таким напором! И говорит, главно, так убедительно. Поет каждому свое. Длинному, что он малолетка, все равно ему больше десяти лет не имеют право давать. Мутному толкует, что все равно он сядет в тюрьму, по тому же узбеку, по той бабе, кондуктору. А еще на нем условный висит. А так за убийство у него в зон будет авторитет соответствующий. Эх, и баба!

— Как, это же не полагается по закону? — удивился Юрий. — По последнему УПК допрос должен длиться не более двух часов. Я, правда, сам пару раз по часу лишнего прихватывал, но пять часов! Куда их адвокаты то смотрят?