Авторы военно-исторических очерков «Великая Отечественная война 1941—1945» ответственность за бездеятельность в подготовке к отражению вражеского удара возлагают на командование Крымским фронтом и лично Л.З. Мехлиса[94]. Это справедливо. Не будучи противником обороны как таковой, в конкретной обстановке апреля — начала мая 1942 г. он в силу низкой военно-профессиональной подготовки уверовал в неспособность немцев к наступлению. «Не принимайте ложные маневры противника за истину», «надо смотреть вперед, готовить колонные пути и мосты, отрабатывать действия по разграждению», — на таких позициях, по воспоминаниям А.Ф. Хренова, стоял он[95]. Громя «оборонительную психологию некоторых генералов», представитель Ставки отрицательно влиял тем самым на командование фронтом.

«Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л.З. Мехлис считал вредными, а меры предосторожности — излишними», — подтверждал и адмирал Н.Г. Кузнецов, побывавший 28 апреля вместе с маршалом С.М. Буденным на командном пункте Крымского фронта в селе Ленинское. Будучи уверенным в «слепоте» немцев, представитель Ставки отвергал самые скромные предположения, что им известно, где размещается штаб фронта.

«Положение у нас прочное», — писал он в Москву по какой-то злой иронии именно 7 мая, за считаные часы до первого удара вражеской авиации[96]. Подобная самонадеянность обошлась нашим войскам очень дорого.

Плохую службу сослужила и нечеткая позиция Ставки. 21 апреля Верховный Главнокомандующий подтвердил фронту задачу на продолжение действий по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, то есть всего за сутки до вражеского наступления, приказал войскам Крымского фронта «прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности, путем захвата Кой-Асанского узла»[97].

Получив в этот же день от начальника штаба Северо-Кавказского направления генерал-майора Г.Ф. Захарова разведывательную информацию чрезвычайной важности о возможном наступлении немецких войск назавтра, военный совет Крымского фронта направил в войска необходимые распоряжения столь неспешно, что к утру они дошли даже не до всех командующих армиями.

Наземные войска противника — две пехотные и одна танковая дивизии, при полном господстве авиации перешедшие на левом фланге Крымского фронта в наступление против 44-й армии (в первом эшелоне она имела две стрелковые дивизии), уже к исходу первого дня прорвали обе полосы обороны армии на участке до 6 км по фронту и до 10 км в глубину. Донося об этом Верховному Главнокомандующему, Мехлис сетовал на господство вражеской авиации, острый недостаток снарядов и мин, просил перебросить с Таманского полуострова стрелковую бригаду для занятия обороны на Керченском обводе. Вот когда стала доходить до его сознания вся пагубность пренебрежения мерами обороны.

Всю вину за происшедшее представитель Ставки попытался переложить на генерала Козлова. Но Верховный Главнокомандующий пресек эту попытку, назвав ее в ответной телеграмме «очень удобной», но «насквозь гнилой». Он напомнил Мехлису, что тот послан на Крымский фронт не сторонним наблюдателем, а ответственным представителем Ставки, «отвечающим за все успехи и неуспехи фронта и обязанным исправлять на месте ошибки командования»[98].

Фронтовое командование, подхлестываемое из Москвы, попыталось организовать противодействие немецкому наступлению. Командующему 44-й армией было приказано перегруппировать части второго эшелона и резерв с тем, чтобы контрударом разгромить вклинившегося противника. Вражеская авиация, однако, сорвала перегруппировку.

Иного и трудно было ожидать, учитывая ее полное господство. Достаточно сказать, что в этот день генералу Е.М. Николаенко удалось поднять в воздух лишь один полк самолетов И-153. За первые два дня операции потери советской авиации в 6 раз превысили немецкие и составили 48 боевых машин[99].

Нереализованной оказалась и вторая попытка армии генерала Черняка перегруппироваться и ответным ударом восстановить положение: на сей раз приказ командующего фронтом вступил в противоречие с директивой С.М. Буденного, которая обязывала наступать части 51-й армии, а 44-й армии — сосредоточиться на обороне.

При всей сложности, даже катастрофичности обстановки отход наших войск отнюдь не представлял собой всеобщее паническое бегство. Подлинное мужество и стойкость проявил личный состав 72-й кавалерийской дивизии (командир — генерал-майор В.И. Книга). В течение целого дня кавалеристы совместно с подошедшими из резерва фронта 12-й и 143-й стрелковыми бригадами не пропускали врага в полосе более 10 км. Прикрывая отход других частей, мужественно сражались воины 77-й горнострелковой дивизии полковника П.Я. Циндзеневского (которого в январе, напомним, под горячую руку Мехлиса чуть было не расстреляли), и 55-й танковой бригады (командир — полковник П.П. Лебеденко). Однако так воевали далеко не все, в частности, очень неустойчивыми показали себя армянская и азербайджанская дивизии.

После того, как 9 мая советскому командованию не удалось ликвидировать прорыв немцев, и его глубина возросла до 30 км, причем в полосе не только 44-й, но и 51-й армии, представитель Ставки вместе с Д.Т. Козловым и Я.С. Колесовым был вызван к прямому проводу.

Военный совет фронта доложил, что левый фланг отводится за Ак-Монайские позиции. Задержать противника надеются силами 12-й и 143-й стрелковых бригад и 72-й кавалерийской дивизии, 156-я стрелковая дивизия ставится в оборону на Турецкий вал. Члены ВС просили присылки с Тамани 103-й стрелковой бригады, а также разрешения перенести КП фронта в связи с непрерывной бомбежкой в каменоломни на северную окраину Керчи.

В ответ Сталин, отказав в подкреплении, приказал начать отвод войск всех трех армий фронта за Турецкий вал. При этом должны были быть приняты необходимые меры, чтобы сосредоточить там всю тяжелую и противотанковую артиллерию. Он не возражал против смены дислокации штаба фронта, но особо обратил внимание на место, где были обязаны находиться руководители. «Мехлис и Козлов, — подчеркнул Верховный, — должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала... Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением...»[100]