— А деньги на квартиру где возьмешь? — встрепенулся Павел. Он и сам уже подумывал о таком варианте. Увы, по всем расчетам, денег хватало разве что на комнату в коммуналке.

— Ты Заметова помнишь, Валериана Петровича? — вопросом на вопрос ответил Борис. — Я у него подрабатывал, когда еще учился в институте. Он тогда машины из Германии пригонял.

— А, ну-ну, — сказал Павел, хотя никакого Заметова не помнил и делами брата совершенно не интересовался.

— Валериан Петрович скопил все-таки деньжат и уехал в Австралию. Там сейчас раскручивает гостиничный бизнес. Так вот, зовет меня в помощники.

— Да ты что! — так и подпрыгнул Павел. — Братка, да ведь это шанс! В Австралию небось зовет?

— Да не, в Австралии он сам, слава богу, пока справляется. Ему тут человек нужен. С российским бизнесом он не до конца разорвал.

— Ну, все равно здорово, — вздохнул Павел. — А насчет матери не беспокойся. Она всегда поначалу ворчит. Поверь, твоя еще любимицей у нее будет. Моя наверняка окажется на вторых ролях.

— Ну, не будем загадывать, — рассмеялся Борис и ушел курить на кухню.

На самом же деле на душе у него было неспокойно. Хорошо было говорить с братом о свадьбе с Таисией, как о деле давно решенном. А как сложится на самом деле? Их отношения так и не перешли через ту черту, после которой уместно и даже желательно заговаривать о свадьбе. Они все еще встречались как хорошие друзья, которые сегодня встретятся, а завтра, может быть, расстанутся на долгий срок, а то и навсегда. Никогда не договаривались о новой встрече. Но у Бориса уже выработался особый нюх: он каждый вечер безошибочно находил Таисию в любой точке города. Артур — вот что не давало ему покоя. За это время они пересекались всего несколько раз, отношения не выясняли, но Борис знал, всем нутром чуял: Артур любит Таисию и старается сделать все возможное, чтобы развести ее с Морозовым. И то, что Тася согласилась прийти на обед, на самом деле ничего еще не значило.

Как ни настроена была Ирина Даниловна против возможной невестки, но правила хорошего тона она почитала и обед прошел без сучка без задоринки. И затянулся почти до позднего вечера. Уже в темноте Борис пошел провожать Таисию домой. На улице накрапывающий дождь грозил в любую минуту превратиться в ливень, и нужно было бы взять такси, но Борису так хотелось хоть немного еще побыть с девушкой наедине. Потому он обеими руками сжимал зонт над головой Таси, чтобы погодный катаклизм не помешал ей писать в своем блокнотике.

«Я уезжаю с концертами в Америку. Тур по крупным городам», — прочитал он и едва не выронил зонт.

— Это Артур устроил?

Тася кивнула.

«Так вот что он замышлял в последнее время, — догадался Борис. — Вот почему вечно бегал с такой смесью озабоченности и торжества во взоре».

Он застыл на месте и развернулся к девушке, чтобы она могла видеть его губы.

— Тася, а если я попрошу тебя не ехать? Я не хочу ломать твою карьеру, поверь. Но только не сейчас и только не с Артуром.

Таисия сощурила свои удивительные бархатистые глаза и почти минуту внимательно смотрела Борису в лицо. Он решил, что она не поняла его слов, и собирался продублировать текст. Но девушка уже отвела взгляд и стала писать что-то в своем блокнотике. Когда она закончила, Морозов схватил блокнот и поднес его к самым глазам, но ничего не смог разглядеть. Тогда, оставив девушку, он метнулся к фонарю и там, наконец, прочитал аккуратную строчку: «Если ты попросишь — я останусь».

Свадьбу братья справили в один день, из соображений экономии. Борис перевез молодую жену в съемную квартиру на Петроградке, Павел с супругой остался жить с матерью.

Борис работал теперь на своего легендарного Заметова и половину жизни проводил в Австралии. Правда, относился он к этим поездкам как-то странно: как будто не в желанной загранице бывал, а в командировке где-то под Урюпинском. Вечно рвался в Питер, заваливал родных и знакомых подарками и бурно радовался, что вернулся наконец домой. И конечно, не подозревал, что каждый его отъезд и приезд разжигает до небес огонь в домашнем аду его старшего брата.

В очередной раз Борис прилетел из-за границы какой-то смурной. Таисия была на последнем месяце беременности, и мать уже шумно выражала свое непонимание, почему Борис позволяет себе где-то пропадать в такой ответственный момент. Оставшись на второй день с братом наедине, Павел не сдержался и сказал Борису, тщетно стараясь утаить рвущееся наружу раздражение:

— Почему ты не отвезешь Тасю в Сидней? Ей рожать скоро.

— Ты считаешь, тамошние жара и мухи облегчат ее положение? — поднял брови Борис.

— Да я не о том. Родила бы там в какой-нибудь клинике, под должным присмотром. Зачем рисковать, в вашей-то ситуации…

— Если ты имеешь в виду, родится ли мой ребенок глухим, так это в ведении только Господа Бога, — ответил младший брат. — А в остальном Тася — молодая здоровая женщина, и незачем тащить ее так далеко.

Павел пожал плечами и уткнулся в газету. Но теперь уже Борис задал ему вопрос:

— У тебя-то что, брат? Я вижу, ты чего-то не в себе.

Павел вдруг резким движением швырнул газету в угол, захрустел зубами:

— Да не могу я так больше! Разводиться буду!

— Что так?

— Достала, хапуга! Сил никаких нет слушать без конца эти стоны. Она ведь, Борька, не поверишь, больше всего из-за тебя бесится. Борис туда-обратно через день летает, а нам на море не выбраться! Борис снохе своей соседки куртку из шкуры кенгуру привез, а мне из дому выйти не в чем. Я бы из этой страны босиком убежала, а он, патриот долбаный, в саму Австралию перебираться не хочет. И так все время! Как будто нас с тобой поменяли в колыбели и тебе все блага достались, что мне положены!

— Ты подожди, братишка, — вклинился в его вопли Борис. — Неприятно, конечно, согласен. Но нельзя сгоряча рубить. Вот помяни мое слово: если ты сейчас эту ситуацию не разрулишь, в следующий раз еще хлеще нарвешься.

— А чего ждать-то? — криво усмехнулся Павел. — Ждать мне нечего. Разве что пойти да банк ограбить.

Тут Борис сделал то, что в их семействе было как-то не принято: подтащил стул поближе к креслу старшего брата, сел и положил руку ему на плечо. И заговорил негромко, отрывисто:

— Слушай, брат… не хотел я никому говорить, но тебе, раз такое дело, скажу. Валериан Петрович тяжело болен. В последние полгода весь бизнес на мне, а он лежит по больницам и пытается как-то выкарабкаться. Сейчас я привез его в Москву. Только там нашлись хирурги, которые берутся сделать операцию. Но будем реалистами: если этот вариант не сработает, то и надежды больше не будет. Свое дело Петрович оставляет мне — других наследников у него нет. Если так случится, я предложу тебе стать моим управляющим. Увезешь свою супружницу в столь любезную ей Австралию. А пока перетерпи.

Павел тогда промолчал: уж слишком неопределенно все это было. Но с женой через пару дней помирился. Он и сам не был сторонником радикальных мер.