Ответ, как мы видим, отрицательный. Несмотря на то что сближение Ирана с Германией накануне Второй мировой войны и динамичное развитие германо-иранских торгово-экономических отношений привело к ослаблению позиций СССР в Иране и нанесло ущерб стратегическим интересам, Москва не ожидала, что Иран способен открыть еще один — южный фронт против Советского Союза.

С другой стороны, хотя Иран и не вступил в войну, но мало кто в иранском правительстве верил в победу антигитлеровской коалиции, а стремительное продвижение германских войск по советской территории еще больше убеждало Реза-шаха и его окружение в скорой победе Германии.

Будем честны перед историей и поймем иранцев. Они не могли не считаться с нарастающим военным перевесом стран «оси», к тому же они ненавидели англичан — своих традиционных противников, и хотели с помощью Германии избавиться от британского господства. Сталинский же режим на правящие круги в Иране наводил ужас, и поэтому известие о германской агрессии в шахском дворце восприняли с радостью.

Такая картина складывалась в общих чертах. А как отнеслись различные слои в Иране к германской агрессии против СССР? Обратимся к сообщению советского разведчика, некоего «Федота»:

— иранские правительственные и династические круги вздохнули свободно, чувствуя себя спасенными от «большевистской опасности», висевшей над Ираном как дамоклов меч;

— имущий класс персов обрадован, что избавлен от неприятности большевистского нашествия и хищнического грабежа, и надеется, что с божьей помощью германцы положат конец большевистскому существованию;

— несознательный и полусознательный неимущий класс персов относится к событию индифферентно;

— малочисленная часть неимущего класса персов относится к вопросу с живым интересом. Они надеются, что в течение войны все приграничные области Ирана будут оккупированы Красной Армией, что СССР выйдет победителем из этой борьбы и установит если не коммунистическое, то, по крайней мере, новое, более справедливое экономическое положение;

— продавшиеся английской дипломатии малочисленные персы обрадованы тем, что грозящая Англии опасность выпала на долю большевикам, что позиция Англии в Иране укрепится со всеми вытекающими отсюда последствиями для иранцев вообще, а для них в особенности;

— персы, работающие на германцев, и вообще персы — люди с улицы и мещанские массы ликуют, предвидя новые молниеносные победы германцев над большевиками. Больше всех ликуют тюрки, в особенности эмигранты с Кавказа. Они устраивают жертвоприношения, кутежи с патетическими речами: «Конец советскому деспотизму, конец хищническому большевизму!». Они высказывают свою симпатию германцам и антипатию Советам, бегая по улицам и магазинам;

— обрадовалось и еврейское население поголовно. Его духовная подавленность последних времен исчезла. Они питают оптимистические надежды: новый конфликт окончательно обеспечивает поражение главного врага еврейского народа — Германии и спасение еврейства от своих притеснителей;

— глубоко подавлены все слои армянского населения: «Наше Отечество — СССР подверглось нападению со стороны Германии, со стороны векового коварного врага армянского народа, империалистического погромщика — Турции»;

— англичане ликуют наподобие турок: «СССР — спаситель!». Были случаи бурных, не соответствующих английскому темпераменту проявлений радости. Так, два английских чиновника шахиншахского банка по получении известия о нападении на СССР начали танцевать;

— больше всего обрадованы все без исключения славяне, чехи в особенности. Они кутили три дня подряд, не стесняясь того, что многие из них служат в германских учреждениях: они все уверены, что СССР разобьет Германию в пух и прах и восстановит национальную независимость славянских народов, хотя бы и в будущих пределах СССР;

— многие германцы удручены: «Эта единственная ошибка фюрера может погубить все его предыдущие достижения»[162].

В это же время в Берлине… В Берлине, не сомневаясь в успехе блицкрига, строили планы прорыва в Иран. Прогнозируемые антисоветские выступления на Кавказе, в Средней Азии, желание лидеров стран Среднего Востока поживиться за счет СССР, казалось, создавали благоприятные условия для прорыва германских войск на Средний Восток и дальнейшего продвижения в направлении Британской Индии.

Еще в 1940 г. командование сухопутных войск Германии приступило к разработке плана операции «Юго-Восток». Для ее реализации выделялись серьезные силы: авиация, артиллерия, танковые части. Этот план предусматривал продвижение вермахта на Ближний Восток и далее в Центральную Азию и Индию с двух направлений: из Северной Африки во взаимодействии с итальянской армией и через Болгарию, Грецию, турецкую Анатолию к Ираку, где обе группировки должны были соединиться.

В конце июля 1941 г. личный штаб Гитлера разработал план наступления через Кавказ на Иран. Вторжение намечалось провести после полной победы над СССР, в несколько этапов:

1) захват района развертывания на Северном Кавказе;

2) развертывание сил для наступления через Кавказ;

3) наступление через Кавказ;

4) наступление через Закавказье до Аракса;

5) захват Тебриза и Керманшаха (здесь находился построенный англичанами нефтеперегонный завод)[163].

Потребности в крупных соединениях для проведения этой операции были оценены германским командованием в пять пехотных, четырех танковых, трех горнострелковых, двух моторизованных дивизиях[164]. Тот факт, что в Берлине планировали использовать столь крупную военную группировку, показывал, какую важную роль играл Иран в планах Третьего рейха.

К этому времени германские войска успели продвинуться вглубь советской территории на различных направлениях от 300 до 500 км. Были оккупированы Прибалтийские республики, Белоруссия, Правобережная Украина, Молдавия, значительная часть Европейской России. Шли упорные бои за Ленинград, Киев и другие города. Красная Армия несла чудовищные потери в живой силе и технике. С каждым новым днем ее положение становилось все более критическим. Если в Кремле в первые дни войны у кое-кого еще царило чувство близкой победы, что, мол, Красная Армия, как в показушных кинофильмах, быстро остановит врага и перейдет в наступление уже на его территории, то теперь стало ясно: положение очень и очень серьезное.

Успехи вермахта активно муссировались гитлеровской пропагандой. «После завоевания Северного Кавказа вермахт без особого труда захватит Баку, вообще все Закавказье и примется за освобождение Ирана. Афганистан же будет освобожден в первый день после вступления германских войск в Иран», — утверждали немецкие пропагандисты[165]. Летом 1941 г. министр пропаганды Германии Геббельс вещал: «Через несколько недель мы выйдем к иранской границе»[166]. «Русская армия прекратила свое существование», — безапелляционно заявляло 20 июля 1941 г. берлинское радио[167].