litbaza книги онлайнСовременная прозаОшибка молодости - Мария Метлицкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 63
Перейти на страницу:

Она сосредоточенна, брови сведены: крошки смахнуть, одну салфетку постелить на брюки, другая для рук. Ну просто мадонна с младенцем. Заботливая и трепетная мать.

Она наклоняется над ним и что-то шепчет. Левушка опять вздыхает и мотает головой. Видимо, наелся. Она приносит кусок торта и бокал вина. При этом сама – ни крошки, ни глотка.

Потом она устремляется на кухню и возвращается с чашкой кофе. Левушка морщится и нюхает. Она нервничает. Левушка делает глоток и кивает. Вижу улыбку счастья на ее лице. Взгляд затуманенный и умиротворенный. Мальчик покушал и попил. Ура!

Левушка меня не узнает. А точнее – не видит. Народу тьма, дымно, шумно и громко.

Сквозь людские дебри я продираюсь на кухню. Моя подруга заваривает чай. Ее постоянно дергают, и видно, что она притомилась.

– Сделала бы в кабаке, – сетую я. – Деньги те же, а хлопот ноль. Теперь вот жди, пока все пожрут, напьются и кто-нибудь уляжется спать. Завтрашний день тоже обещает быть веселым – всех и сразу не выпрешь.

Подруга вздыхает и говорит, что, в принципе, я права. Но ресторан – это по´шло. Там не будет прелести общения, близости и домашнего уюта. Камерности – вот чего не будет.

Ладно, вольному воля. Но подругу мне искренне жаль, и я помогаю ей накрыть сладкий стол.

– С кем-нибудь познакомилась? – интересуется она.

Отвечаю, что нет. Суетливо, да и вообще – чужая свадьба. Но в целом – богемно и очень мило.

В комнате киваю на Левушку, дремлющего в кресле.

– Вот его знаю, – замечаю я.

Подруга не удивляется – мало ли кто кого знает.

Бросает небрежно:

– А, Каминский…

– А где его чудище? – интересуюсь я.

– Кто? Риммка, что ли? – уточняет подруга. – Так она его бросила. Года два назад. Объяснила, что ей нужен мужчина обстоятельный, а не этот лютик. И такой нашелся. Старый пень, генетик какой-то. Не бедный – своя лаборатория, кафедра, производят что-то. Со стволовыми клетками связано. Дача – гектар земли. Квартира на Тверской, прислуга, водитель. И зачем ей наш хмырь Левка? Его тогда из петли вынули. А он всех обнадежил, что жить все равно не будет. Сидит на антидепрессантах.

– А девица его? Не спасает от прошлой любви? – уточнила я.

– Кобенится он, – вздохнула подруга. – Девка хорошая, звуковик. Ушла от мужа, ребенка отправила к маме. Порхает над ним, как бабочка над цветком. Супчики варит, рубашки гладит. А этот примороженный нос воротит. На ночь ее не оставляет – любит спать один. Девка мается, рыдает, хочет от него ребенка. А какой ему ребенок? Сам с собой не справляется. Вот и отыгрывает он на ней свои старые комплексы. Знаешь, мужики сейчас… Говорить не о чем. Вот половина присутствующих, – она оглядела комнату, – ноют, скулят, живут за счет баб и этих же баб гнобят и изменяют им.

– Ну, это у вас так, – возразила я. – Богема, артисты, творцы. Есть же люди реальные, без тараканов.

– Где? – подруга бросила на меня грустный взгляд. – Покажи место!

Ответить было нечего. Увы! «Бедный, бедный Лева, – подумала я. – Дурак, конечно, но, все равно жалко. Человек образованный, способный и невредный».

Я заторопилась домой. Захотелось на воздух, в тишину и покой. К телевизору, где, возможно, идет очередной сериал по сценарию моей подруги, в котором непременно есть сильные мужчины, готовые за все отвечать, брать на себя решение любых проблем, дарящие своим женщинам цветы и билеты на круизы по теплым морям, бросающие легким и красивым жестом на кровать блестящие шубы. Таинственно достающие из карманов итальянских пиджаков бархатные футляры с браслетами и колье. Отрезающие изящной гильотиной кончик кубинской сигары со сладким запахом. Где в конце концов достается все Золушке-горничной, поначалу блеклой и незаметной, но к концу фильма золотоволосой, яркоглазой, доброй и бескорыстной. А гадина жена, алчная и неверная, переходит в разряд бывшей. Где все – справедливо и по-честному. Плохому человеку станет обязательно плохо, очень показательно и наглядно, а уж хороший получит все и по заслугам – тоже показательно и очень наглядно.

В общем, как в кино.

И совсем не так, как в жизни. К большому нашему сожалению.

Подруги

Утро у Раи начиналось всегда одинаково. В пять часов (человеку деревенскому это несложно) она брала тряпку, ведро с водой и выходила на лестничную клетку. То, что ее ожидало, уже не вызывало удивления. Но все равно каждый раз она тяжело вздыхала, качала головой и смотрела на мерзкого зеленого цвета стену, где мелом, крупными буквами, старательно было выведено: «ЗОЙКА – СУКА!»

С восклицательным, заметьте, знаком. Становилось понятно, что человек, написавший это послание миру, вложил в него всю душу и сердце. Буквы были правильными, жирными, с завитками.

Рая еще раз вздыхала и принималась оттирать стену, приговаривая при этом:

– Ну кому ж моя Зойка покою не дает? Мать твою…

Стена была вымыта – тщательно, без подтеков. Рая критично оглядывала свою работу, прихватывала ведро и уходила в квартиру пить чай. Теперь можно было еще поваляться и даже поспать, но она принималась за домашние дела. Что-то перебирала в гардеробе, тихонько, чтобы не разбудить спящую Зойку, гладила на столе Зойкины кофточки и бельишко, вытирала пыль с подоконника или поливала цветы – разросшееся до невероятных размеров колючее алоэ и мощный фикус с толстыми блестящими листьями.

Потом она садилась на стул возле Зойкиной раскладушки, скрещивала руки на животе и внимательно разглядывала спящую дочь. Та мирно посапывала, вытянув в трубочку пухлые губы. На смуглых щеках лежала тень от длинных пушистых ресниц.

Рая опять вздыхала и шла на кухню. Там она тихонько, стараясь не разбудить дочь и соседку Клару Мироновну, резала овощи на первое и варила макароны на второе.

В семь часов будила Зойку. Та вставала тяжело, хныкала и просила оставить ее в покое. Рая сдергивала с дочери одеяло. Зойка сворачивалась в комок. Потом Рая грозила водой из чайника. Зойка открывала глаза и, потягиваясь, начинала орать на мать.

Рая уходила на кухню и ставила на плиту чайник. Минут через десять, пошатываясь, из комнаты выходила заспанная лохматая Зойка. Она плюхалась на стул и брала бутерброд с колбасным сыром.

Медленно пережевывая, Зойка смотрела в окно и гундосила:

– Опять дождь. Туфли промокнут. На чулках две зацепки. На вечер в школу пойти не в чем. Сыр этот липкий надоел. Хочу колбасы с огурцом и кофе.

Мать молчала, отвернувшись к плите. Потом оборачивалась и говорила:

– Перебьешься.

Это означало – перебьешься без новых туфель, чулок, колбасы и кофе.

– И вообще – поторапливайся! – прикрикивала она. – Вон на часы глянь! Опоздаешь, неровен час.

Зойка махала рукой:

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?