что Мэри – животное, это будет правда; но поскольку я не упомянул другие ее крайне важные характеристики, это превратилось в ложь; это стало несправедливостью и неправдой. Когда я называю человека женщиной, это правда; но у этого человека всегда будет масса особенностей и характеристик, которые не будут вписываться в понятие «женщина». Она всегда будет оставаться той особенной, конкретной, уникальной женщиной, которую можно узнать лишь в ходе индивидуального опыта, но никак не при помощи понятия. Конкретного человека нужно видеть, испытывать, познавать с помощью интуиции. Конкретного человека можно познать с помощью интуиции, но никак не умозрительно.

Реальный человек выходит далеко за пределы мыслящего ума, пытающегося его постичь. Некоторые из нас с гордостью считают себя американцами, другие с гордостью считают себя индийцами. Но что такое «американец» или «индиец»? Условность. Это не часть нашей природы. Это всего лишь ярлык. На самом деле вы не знаете и не можете знать, что это за человек. Понятие всегда упускает кое-что очень важное, кое-что драгоценное, что можно найти только в реальности, которая вся есть конкретность и уникальность. Великий Кришнамурти прекрасно это выразил, сказав: «Научите ребенка, как называется птица, и ребенок никогда больше не увидит птицу». Как это верно! Ребенок видит пушистое, чирикающее, прыгающее нечто, и вы говорите ему: «Воробей». На следующий день ребенок увидит похожее пушистое, чирикающее прыгающее нечто и скажет: «О, воробей! Воробьев я уже видел. Воробьи скучные». Если вы не будете смотреть на реальность через фильтр ваших понятий, она никогда не покажется вам скучной. Каждая отдельно взятая вещь абсолютно уникальна. Как бы ни были похожи воробьи, но каждый отдельный воробей отличается от своих собратьев. Сходства полезны для создания абстракций, для создания понятий. Они помогают общаться, обучать, заниматься наукой. Но они же сбивают с толку и мешают увидеть этого конкретного индивида. Если все, с чем вы имеете дело, – это понятие, вы не имеете дела с реальностью, потому что реальность конкретна. Понятие помогает вам, указывая на реальность, но, когда вы добираетесь до нее, дальше нужно пользоваться интуицией и непосредственным восприятием.

Второе свойство понятия: оно статично, в то время как реальность динамична. Мы называем Ниагарский водопад одним и тем же названием, а между тем это масса беспрерывно текущей воды. У нас есть слово «река», но вода в реке все время течет. У нас есть слово «тело», но клетки нашего тела все время обновляются. Давайте представим, что на улице бушует ураган и я хочу показать своим соотечественникам, какие страшные ветры дуют в Америке. Я «ловлю» ветер в портсигар, отправляюсь домой и показываю: «Посмотрите, какой ветер!» Но ветра-то, конечно, больше никакого нет. После того как его «поймали». Или я хочу показать вам, как выглядит текущая река, и «набираю» реку в ведро. Как только вода оказывается в ведре, она перестает быть рекой. Поток останавливается. Стоит вам втиснуть конкретную вещь в понятие, и она перестает «течь» в пространстве и времени; всё, она статична и мертва. Замершая волна – уже не волна. Суть волны – в ее движении, в действии; когда вы замораживаете ее, она перестает быть волной. Понятия всегда статичны. Реальность всегда течет и изменяется. Более того, если верить мистикам (а поверить в это не так уж сложно, это даже понять рациональным умом довольно просто, только никто себя этим не утруждает), реальность целостна, в то время как слова и понятия суть фрагменты реальности. Вот почему так сложно переводить с одного языка на другой. Английское home невозможно точно передать на французском или испанском языках. Испанское casa означает не совсем то, что для англоговорящего home. У человека, с детства говорящего на английском, просто будут другие ассоциации со словом home, и такие ассоциации будут существовать только на английском. В каждом языке есть непереводимые слова и выражения, потому что, по сути, мы расчленяем реальность, добавляем к ней что-то либо что-то отнимаем у нее; к тому же язык, которым пользуются, все время меняется. Реальность целостна, а мы разделяем ее на отдельные фрагменты, чтобы создать понятия, и используем слова для обозначения таких отдельных фрагментов. Если вы ни разу в жизни не видели ни одного животного, а потом увидели хвост, один только хвост, и кто-то скажет вам: «Это хвост», поможет ли вам это понять, что такое животное?

Как правило, идеи и концепции дробят видение, интуитивное понимание и познание реальности в ее целостности. Об этом все время напоминают нам мистики. Слова не могут показать вам реальность. Они указывают направление, они обозначают. Мы пользуемся словами как указателями на реальность. Но когда мы добираемся непосредственно до реальности, понятия становятся бесполезны. Как-то индуистский священник поспорил с философом, утверждавшим, что последнее препятствие на пути к познанию Бога есть само понятие «Бог». Священник возражал, пока философ не сказал ему: «Осел, на которого вы садитесь верхом, чтобы доехать до дома, не является средством, чтобы попасть внутрь дома. Вы пользуетесь понятием, чтобы “доехать до двери”, но чтобы “попасть в дом”, все равно придется спешиться». Не нужно быть мистиком, чтобы понять, что реальность невозможно «ухватить» и описать при помощи слов и понятий. Чтобы познать реальность, нужно «познать за пределами познания».

Вам это ничего не напоминает? Знакомые с христианским трактатом «Облако неведения» наверняка узнают это выражение. Поэты, художники, мистики и великие философы – все они так или иначе пытались выразить эту истину. Допустим, я смотрю на дерево. До сих пор, глядя на дерево, я говорил себе: «Это дерево». Но сегодня я смотрю на дерево и дерева не вижу. Вернее, я не вижу того, что привык видеть каждый день. Сегодня я смотрю на дерево как ребенок, незамутненным взглядом. У меня нет слов для описания того, что я вижу. Я вижу нечто уникальное, целостное, текучее, не разбитое на фрагменты. И я поражен и восхищен до глубины души. Если вы меня спросите: «Что ты видишь?», как мне ответить? У меня нет слов для описания того, что я вижу. Нет слов для описания реальности. Потому что, как только я обозначу видимое словом, мы вернемся в мир понятий.

Но если даже ту реальность, которую я воспринимаю органами чувств, описать невозможно, как можно описать то, что глаз не видит, а ухо не слышит? Как можно подобрать слова для описания божественной реальности? Вы начинаете понимать, что имели в виду Фома Аквинский, Августин и другие и чему постоянно учит Церковь, говоря о том, что Бог есть таинство, что Бог непостижим для человеческого сознания?

Великий Карл Ранер в одном из своих последних писем обращался к молодому человеку, немцу, который, имея проблемы с наркотиками, просил помощи у известного богослова. Молодой человек писал: «Вы, теологи, много говорите о Боге, но как этот Бог может что-то изменить в моей жизни? Как Он может мне помочь отказаться от наркотиков?» Ранер отвечал: «Должен честно вам признаться, что для меня Бог всегда был и остается абсолютной загадкой. Я не понимаю, что такое Бог; и никто не понимает. У нас есть намеки, подсказки; мы делаем неуклюжие и почти всегда неудачные попытки описать эту тайну словами. Но для Бога нет слова и нет предложения, которыми можно было бы Его описать».

Обращаясь к группе теологов во время выступления в Лондоне, Ранер также сказал: «Задача теолога – все объяснить через Бога, одновременно объяснив, что Бога объяснить невозможно». Это необъяснимая тайна. Познать невозможно. Описать невозможно. «А… а…», вот и все, что мы можем сказать.

Слова – это указатели, а не способ описать явление. Увы, как это ни трагично, но люди часто впадают в идолопоклонство, потому