– Хейли, я к этому не готов.

– Значит, ты просто так возьмешь и уйдешь? – недоумевала она. – Даже после того, как мы…

Она посмотрела на постель, потом обвела взглядом каюту, и Джастин понял, что она ищет что-нибудь, чтобы прикрыть наготу. Переступив через белый шифон на полу, она подошла к шкафу и выбрала короткое, в ярко-оранжевых цветах кимоно. Только после того, как туго завязала пояс, Хейли посмотрела на Джастина, а потом отвела взгляд.

Вот что происходит, когда мужчина следует своим инстинктам. Бормоча себе что-то под нос, Джастин натянул брюки.

– Мне хотелось бы все-таки получить объяснение, – заявила она, глядя, как он надевает рубашку. – По всей вероятности, никакого приемлемого объяснения нет, – продолжала она. – Выскажи хотя бы одну причину, и я докажу тебе, что она глупа.

– Я расскажу тебе о моих родителях. Мама вышла замуж, не доучившись в школе, а отец ушел от нас, когда мне было четыре года. Он все время презирал меня за то, что я, как он выразился, «лишил его удовольствий жизни». Ему казалось, что часть жизни, которую он провел с мамой и мною, была прожита им зря. Он все время что-то доказывал матери, а она плакала. Они не были готовы ни к браку, ни к тому, чтобы иметь детей.

– А сколько лет им было, Джастин? Семнадцать? Восемнадцать? И образования у них не было. Тебе скоро тридцать, и ты – юрист. У нас есть презервативы. Разве нас можно сравнивать с твоими родителями?

– Еще как можно! Я начал работать с тех пор, как научился управлять газонокосилкой. В моей жизни не было поры, когда бы я не трудился. У меня никогда не было времени для себя. Я не ходил в клубы, не занимался спортом, потому что все выходные крутился возле супермаркетов в надежде немного заработать. В колледже было то же самое: я либо учился, либо работал. Больше ничего. Когда я начал преподавать в средней школе, то понял, сколько в жизни потерял, но даже тогда стал по вечерам ходить в юридический колледж. Я не собираюсь повторять ошибку родителей. Не хочу связывать себя обязательствами до тех пор, пока не испытаю все то, чего был лишен в жизни.

Она выслушала его с каменным лицом.

– Значит, тебя беспокоит мысль, что ты многое пропустишь… если останешься со мной, так?

«Ее послушать, так выходит, что я подонок. Но может, ей будет легче, если она будет так обо мне думать? А может, я и впрямь подонок?»

– Сколько, по-твоему, пройдет времени, когда я начну презирать тебя так, как мой отец презирал меня и мою мать? – наконец спросил он.

– Это никогда не случится.

– Я не хочу рисковать.

– В таком случае тебе лучше уйти.

Хейли оставалась на «Принцессе Миссисипи» до самого Нового Орлеана. На каждой остановке она ждала, что вдруг появится Джастин, чтобы сказать ей, какой он идиот и какую совершил ошибку.

Он действительно идиот. И насчет ошибки тоже правильно. Она прекрасно понимала причину его нежелания связывать себя обязательствами: он сказал, что не готов. Она с этим не была согласна. Ведь они не какие-нибудь недоучившиеся тинейджеры, у которых должен родиться ребенок. Их брак не обернется семейной тюрьмой, как это случилось с родителями Джастина.

В тот вечер у него был такой затравленный вид, что она поняла: все ее доводы бессмысленны. Однако она не собирается ни умолять его, ни вертеться где-нибудь поблизости, ни ждать. Если ей представится возможность, она с удовольствием даст ему почувствовать, что он потерял, от чего отказался. Но он должен будет позвонить первым.

В Новом Орлеане Хейли отказалась от круиза в Пуэрто-Рико и улетела самолетом обратно в Мемфис. Дома она пряталась в своей квартире, питаясь замороженными обедами и шоколадом, а по вечерам смотрела видеофильмы.

Но через три дня продукты кончились.

– А чему тут удивляться? – бурчала она себе под нос, шаря в холодильнике. – Кто ест спагетти с мясом на завтрак? Да еще двойную порцию!

«Если спрятать волосы под бейсбольную кепку, надеть темные очки и прокатиться в отдаленный район, можно рискнуть заехать в какой-нибудь супермаркет и отовариться», – решила она.

Не очень-то разумно было делать на обратном пути крюк, чтобы проехать мимо дома Лолы. Притормозив на углу улицы, она увидела у дома грузовик. «Неужели уже конец февраля?» подумала Хейли, вспомнив, что отъезд матери в Сан-Сити был намечен именно на это время.

Она припарковала машину так, чтобы ее не заметили, и стала наблюдать за тем, как из дома выносят мебель и вещи, которые она помнила с детства.

Лола была счастлива. По крайней мере, мать показалась ей такой, когда Хейли позвонила ей из Нового Орлеана. Лола все еще переживала свадьбу дочери и с восторгом рассказывала, какую чудесную квартиру она присмотрела в Сан-Сити.

Хейли не рассказала матери, что Слоун вернулся в Эль-Бахар. Она не сказала матери, что Джастин вернулся в Мемфис. Но самое главное она не сказала ей, что еще никогда в своей жизни не была так несчастна.

– Я не собираюсь требовать у Хейли оплаты за свои услуги в качестве шафера, – заявил Росс. Он раскачивался в гамаке, натянутом в середине гостиной. – Карточная игра принесла мне кругленькую сумму.

– Вот и хорошо, – откликнулся Джастин. Он все равно заставил бы Росса вернуть Хейли деньги, если бы она ему заплатила. – У тебя здесь жуткий холод, – поежился он и выключил вентилятор.

– Да, океанский бриз может быть довольно кусачим.

Поскольку Росс поставил все стулья на диван, чтобы освободить место для гамака, Джастин сел на пол.

Надев пластиковые солнцезащитные очки, Росс попросил:

– Включи, пожалуйста, кварцевую лампу.

– Да ты поджаришься!

– Я хочу немного загореть. Матросы на острове Бали были загорелыми. Это нужно моему герою.

– Что нужно твоему герою, так это позвонить Хейли, – сказал Джастин, включая кварц.

– Ты не можешь хотя бы десять минут обойтись без того, чтобы не упомянуть имени Хейли?

– Нет. Она мне нравится, а ты нравишься ей. Росс ничего не знал о том, что между ними произошло на пароходе, и Джастин не собирался ему ничего рассказывать. Время, проведенное в постели с Хейли, было самым прекрасным и самым ужасным в его жизни.

За две недели, прошедшие с тех пор, как он незаметно сошел на берег с «Принцессы Миссисипи» в Виксберге, он не переставал думать о Хейли, хотя у него минуты не было свободной: информация, выданная компьютером, требовала тщательной перепроверки.

«Я должен забыть о ней, – убеждал он себя. – Она мешает моей работе. Мешает дружбе с Россом, который то обзывает меня идиотом, то уговаривает позвонить ей. Мне нужно время, чтобы подумать. Но как я могу думать, если все мои мысли только о ней?»