Кольцо золотое, с рубином и гравировкой «БК+СМ» в честь Барта Кузнеца и Сисси Майлс. Я знаю их историю наизусть, и не только потому, что Барт — легендарная личность, но еще и по той причине, что Кэт — его внучка. Он был кузнецом и обладал способностью вдыхать жизнь в металл, который ковал. К примеру, он делал цепи, и супергерой — или суперзлодей, — которого в них заковывали, лишался сверхспособностей. Безобидные с виду безделушки, его работы сводили с ума тех, кто их носил, и они делали все, что Барт им приказывал. Пули, которые он изготовлял, могли убить кого угодно, даже если тот, в кого стреляли, обладал сверхспособностью к защите. Говорят, когда умерла его жена, он взял кольцо, которое в свое время сделал для нее, расплавил и выковал другое — то самое, лежащее в витрине в магазине Хелен. Оно обладает способностью утешать того, кто потерял любовь всей своей жизни. Барт никогда его не снимал, ни при каких обстоятельствах, до самой смерти. Неизвестно, правда ли оно способно защищать сердце от боли, потому что кольцо пропало в день смерти Барта, двадцать лет назад. И вот оно здесь.

В магазине это единственная вещь без ценника, и это понятно — оценить его стоимость в принципе невозможно.

Пока я любуюсь кольцом, Хелен наблюдает за мной. Горделивое выражение постепенно исчезает, и ее лицо грустнеет. Я зеваю, неожиданно почувствовав усталость, — видимо, зелье, призванное отпугивать злодеев, действует и на меня. Ноги становятся ватными. Я как раз собираюсь спросить ее, правда ли то, что рассказывают о кольце, но она опережает меня.

— Я его заслужила, — говорит она. Уголки ее губ подергиваются, словно она хочет улыбнуться, но не может. Лицо Хелен снова грустнеет. — С моей суперскоростью, — продолжает она, облизывая губы и сверкая глазами, — только я могла выбраться оттуда вовремя и… всех спасти.

Беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, стараясь не уснуть. Интересно, Хелен была ранена в бою за это кольцо?

— Из-за этого вы теперь?..

— Хромаю? — завершает за меня фразу Хелен с тенью улыбки на лице. — К тому моменту, когда мы получили приказ из штаб-квартиры, Барт уже знал, что мы придем. Он ждал, когда мы приступим к захвату его мастерской. Готовился взорвать ее вместе с нами и с собой заодно. Не хотел сдаваться. Один из нас должен был пойти внутрь, чтобы помешать его планам, другим пришлось эвакуироваться под угрозой взрыва. Я была быстрее всех и вызвалась пойти. Я думала, что смогу выбраться оттуда вовремя. Думала…

Хелен приходится прерваться, чтобы подавить спазм, подступивший к горлу при воспоминании о пережитом. Покашляв, чтобы заставить голос повиноваться, она продолжает рассказ:

— Мне повезло, что я осталась в живых. Никто не представлял масштабы взрыва в мастерской Барта. Не знали мы и того, как действие взрывчатых веществ повлияет на его изделия… Ты же знаешь, он создавал ювелирные украшения, подавлявшие сверхпособности их обладателей? Лишавшие их силы?

Я киваю, надеясь, что все не так плохо и я не услышу того, что уже представил себе.

Хелен пожимает плечами.

— Я была самой быстрой. Теперь я медленней всех. Иногда я думаю, правильно ли поступила тогда. Может, не нужно было там оставаться. Может, мы все смогли бы выбраться. А потом я смотрю на кольцо и понимаю: мои друзья в безопасности, и Барт уже никому не причинит вреда. А значит, я поступила правильно. Я бы снова сделала то же самое, если бы ситуация повторилась.

Моя сверхспособность пока еще не проявилась, но я все равно уже могу представить себе, что это такое — потерять ее. Особенно в схватке с кем-то из семьи Кэт. Мы стоим и неловко молчим, хотя у меня еще остался один вопрос. Нужно задать его сейчас, я знаю, другой возможности может просто не представиться.

— Как… к вам попало это кольцо? — спрашиваю я, представляя себе, как Хелен старается стащить его с пальца мертвого Барта, но потом вовремя вспоминаю, что он погиб при взрыве, и все мои фантазии лишь плод воображения.

Хелен улыбается. Улыбка у нее совсем не радостная. Наоборот, я бы сказал, что она грустная. Но есть в ней и тень надежды.

— Он снял его, — говорит она, — прежде чем нажать на кнопку детонатора. Сказал, что хочет увидеть жену после смерти. Он не хотел умирать под защитой предмета, смягчающего боль от потери. Он был таким же человеком, как мы с тобой, и об этом свидетельствует само существование этого кольца. Вот почему я забрала его себе. Мне хотелось оставить его на память.

Хелен умолкает и смотрит на меня так, будто я должен что-то сказать в ответ — может быть, подтвердить, что злодеи тоже люди, не знаю…

К счастью, в кармане у Гордона звонит телефон, и разговор с Хелен прерывается. Гордон отвечает на вызов, спасая меня. Приложив трубку к уху, он внимательно слушает. В конце концов взгляд его останавливается на мне. Лицо у Гордона становится суровым, брови сдвигаются. «Да, да, — бормочет он, — я разберусь». Гордон сжимает трубку так крепко, что я поражаюсь тому, как она еще не превратилась в кучку обломков.

— Дэмиен, — говорит он, тяжело дыша. — Звонят из школы. Нам нужно поговорить.

* * *

Гордон, вздыхая, смотрит на меня через стол.

— Так ты клал скорпионов в рюкзаки этих ребят или нет?

Он говорит о Марти и Джилл. Я предупреждал их о том, что они на вершине моего личного хит-парада.

— Ты же знаешь, я не люблю хвастаться.

— В школе считают, что это сделал ты.

— Они не смогут ничего доказать. У меня все под контролем, — говорю я, ободряюще улыбаясь и складывая руки на груди с полным осознанием своей правоты.

— Они попали в больницу! — восклицает Гордон, вскакивая. В пылу гнева он спотыкается о свой стул, да так, что даже падает, но тут же снова оказывается на ногах. Сжав кулаки, он начинает расхаживать вдоль стола. — Да как ты можешь так говорить?! Что это значит, «у меня все под контролем»?

— Да их просто отвезли на обследование. На всякий случай. Кстати, скорпионы были ненастоящими — просто управляемые роботы с жалами. Укусы будут чесаться пару недель, но жить они будут. Я знаю, что делаю. Это только первый этап…

— Первый этап? Боже мой! — поражается Гордон, хватаясь за голову и проводя рукой по волосам. — Вести себя таким образом недопустимо, молодой человек!

— Кто бы говорил, — парирую я, поднимая брови и иронически глядя на него.

— Не смей!.. — взвивается он, но, вовремя спохватившись, набирает в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Они не заслужили этого.

Отвечая, я стараюсь произносить слова максимально медленно, чтобы их смысл доходил до разума даже сквозь такой твердый лоб, как у Гордона.

— Они. Это. Заслужили.

Внутри все кипит от гнева. Да как он может быть таким тупым? Вечно мне приходится преодолевать его сопротивление. За это я и не люблю супергероев. Сначала они кажутся такими правильными, нормальными, но в глубине души все они неадекватны.