– Что же, спустимся к нему? – робко спросила Василиса.

Видно было, что она не особенно рвется обратно на грешную землю, где ее запросто сможет достать не в меру юркий и большой Горыныч. Ермак чувства боевой подруги вполне разделял: ему, раненому и обессиленному, меньше всего улыбалось бегать по развалинам от зубастого био. Поэтому черноволосый наемник, помедлив, предложил:

– Давай-ка лучше немного… повременим? Пусть с ними расправится, а там посмотрим, как он будет себя вести. Я что-то уже побаиваюсь находиться с ним рядом.

– Я тоже, – кивнула Василиса, соглашаясь с боевым товарищем.

Они стояли, обнявшись, и смотрели на пирующего Горыныча. Зрелище было жуткое и завораживающее одновременно. Дополнительный интерес происходящему внизу придавало то, что, убив всех дампов, «Раптор» вполне мог переключиться на Ермака и Василису – ну, если на самом деле бил лоскутных мутантов по своей воле, а не по указке Громобоя.

Наблюдая за страшной трапезой «ящера», девушка вдруг положила голову наемнику на плечо, и тот, удивленный, растерянно замер, скосив на нее глаза. Уже во второй раз за сегодня Ермак испытывал давно забытое влечение…

«Нет. Хватит».

Он зажмурился, отгоняя недостойные мысли прочь.

«Вспомни, что ты себе пообещал? Помнишь ту клятву? Или будешь делать вид, что забыл?»

Жена Ермака, Мила, умерла, едва родив Глеба, и черноволосый наемник поклялся себе, что сохранит верность покойной супруге. Другие наемники, которые служили маркитанту Никите, втихаря посмеивались над принципиальностью угрюмого соратника: любовь – оно понятно и хорошо, верность – тоже, но стоит ли загонять себя в такие дикие рамки? Это ж не измена уже, если после смерти… Но Ермак был непреклонен. Он полностью сконцентрировался на роли отца-одиночки и воспитал из Глеба настоящего бойца…

Возможно, именно поэтому Ермаку было настолько тяжело представить, что история его сына уже закончена – столь много сил и времени он потратил на воспитание, слишком любил наследника и не хотел, чтобы тот умер, не успев даже толком побыть настоящим взрослым мужчиной.

И вот теперь судьба нежданно-негаданно подкинула ему соблазн в лице очаровательной спутницы. Пожалуй, в этом тоже была своя, очень специфическая романтика: там, внизу, огромный ржавый робот пожирал ненавистных мутантов, а здесь, на третьем этаже, милая девушка прижималась к наемнику, и он чувствовал ее запах, ощущал тепло, исходящее от нее…

«Нет, нет и еще раз нет. Заканчиваем, забываем, думаем о деле».

Василиса, судя по всему, ничего особенно и не ждала. Возможно, она и вовсе положила голову к нему на плечо безо всякой задней мысли, просто рефлекторно, задумавшись о чем-то – то ли о Горыныче, то ли о Доме Культа, который находился одновременно так близко и так далеко.

А, может, она тосковала о погибших сородичах и мечтала поскорей увидеться с родным братом? Как знать…

Еще один дамп почил в пасти у Горыныча, и внезапно воцарилась тишина… ну, или, точней, то, что под Куполом ею считалось: некий звуковой фон, конечно же, присутствовал, тот же скрип шарниров у приплясывающего на месте «Раптора» никуда не делся… но крики до смерти перепуганных лоскутных мутантов смолкли.

«Похоже, все. Победа».

Две пары глаз пристально смотрели на стального «ящера», стоящего внизу. Это был пресловутый момент истины. Что ждет их дальше? Торопливое бегство от разъяренного «Раптора», сорвавшегося с цепи? Или Громобой все-таки взял верх над разумом био и их трио продолжит свой путь как ни в чем не бывало?

«Нет, ну как ни в чем не бывало, конечно, уже не выйдет…»

Не смогут они дальше идти бок о бок с Горынычем, памятуя, как тяжело Громобою стал даваться контроль над его «питомцем». Василиса и Ермак будут постоянно ждать удара в спину, из-за чего, вполне возможно, проворонят настоящую опасность, притаившуюся впереди…

Так что это еще большой вопрос, что лучше – как-то расстаться с «Раптором» сейчас или же везде таскать с собой полубезумного робота, рискующего в любую секунду оттяпать тебе башку…

– Что он делает? – недоуменно пробормотала Василиса.

Ермак, тоже порядком удивленный, пожал плечами. Горыныч действительно вел себя крайне странно: подступив к стене противоположного дома вплотную, он скреб по стене правой лапой, будто одомашненный крысопес, просящийся внутрь.

«Окончательно сбрендил? – гадал Ермак. – Или это Громобоя проделки?»

Понять, что задумал нейромант (если в этом правда замешан он, а не внезапное сумасбродство «Раптора»), было невозможно. По крайней мере, Ермак и Василиса с этой задачей не справлялись, как ни ломали головы.

Наконец Горыныч отступил от стены и, открыв пасть, принялся жечь кирпичную кладку пламенем. Василиса, отстранившись, ошарашенно посмотрела на Ермака, но тот лишь пожал плечами. Теперь спутники окончательно запутались. Действия стального «ящера» казались совершенно нелогичными, и Ермак уже отчаялся понять, что случилось с их роботом и почему он ведет себя так странно.

Наконец пламя иссякло – то ли топливо кончилось, то ли в мозгу у «Раптора» все-таки что-то щелкнуло и он одумался. Стена к тому моменту стала натурально черной от копоти. Отступив на три шага назад, Горыныч повернулся к дому, где находились Василиса и Ермак, и начал медленно задирать голову вверх, видимо, ища их взглядом. Ермак хотел попятиться, но не успел: красные глаза уставились на него, и черноволосый наемник буквально застыл под этим тяжелым взглядом. Он не знал, кто смотрит на него, робот или Громобой, и оттого было жутко вдвойне. Что вообще происходит в мозгу у этой металлической твари? Чего он ждет? Почему не нападает? А может, он по указке нейроманта терпеливо ждет, когда Василиса и Ермак спустятся к нему, чтобы продолжить путь?

Пауза затягивалось. По ощущениям, прошла целая вечность, прежде чем Горыныч веско кивнул головой, развернулся и бросился бежать. Вот он достиг угла здания и скрылся за ним, но Ермак и Василиса еще долго слышали, как скрипят его шарниры.

– Что это было? – спросил черноволосый наемник, когда скрежет несмазанной стали практически окончательно стих.

Василиса не ответила. Она стояла, опершись на подоконник, и без движения смотрела вниз.

– Василиса? – позвал Ермак.

– Смотри, – сказала она, не оборачиваясь.

Мужчина проследил ее взгляд и вздрогнул, когда увидел, куда уставилась его боевая подруга. На той стене, с которой так долго возился Горыныч, было нацарапано:

«Теряю контроль. Жду обратно на квартал раньше. Поспешите: Бо слаба».

Василиса и Ермак переглянулись.

– Стало быть, он действительно начал терять контроль, – пробормотала девушка, повернувшись к спутнику. – И решил не рисковать нашими жизнями понапрасну?

– Мудрое решение, – хрипло сказал Ермак.

Голос был сам не свой после долгого молчания, и черноволосый наемник, прочистив глотку, сказал: