Наверное, я задрожала, кожа покрылась мурашками, но Кузьмин больше ничего не спрашивал, просто обнял, давая понять, если я захочу — он кожу сдерет с себя. А мне было стыдно, словно я права устанавливала на чужой территории. Возможно, следовало перетерпеть, ведь время лечит, по крайней мере, так пишут в книжках. Только мои раны оно не рубцевало, наоборот. Глядя на фотографии, я каждый раз тихо умирала, моля Всевышнего лишь об одном — увидеть там своего ребенка.

Глава 12. Артём

К своим тридцати четырем годам я полностью разочаровался в жизни, по крайней мере, так мне казалось до встречи с Олей.

Никому ненужный, одинокий инвалид, перебивающийся случайными заработками и проживающий в старенькой хрущевке. Потеряв ногу, я думал, что потерял все. Наверное, так оно и было, потому как не жил тогда — существовал. Просыпался зачем-то, ел, спал и все по кругу снова. Возвращался каждый раз к исходным позициям, забывая, что еще накануне давал себе обещание начать все с чистого листа.

И в это утро, глядя на спящую рядом женщину, ее четкий профиль, вдыхая аромат волос, что рассыпались по подушке, я уверенно осознал, что вновь дышу полной грудью. Тело слегка болело после ночного марафона, но силы лились через край, они, как водный поток, выплескивались на поверхность, заставляя меня податься вперед. Наклонился, прижался губами к виску Оли, тихо прошептав:

— Я люблю тебя. Люблю больше жизни. И никому не позволю забрать тебя у меня.

Ольгины ресницы дрогнули, на губах появилась улыбка, мне даже подумалось, что она не спит. Но Оля только перевернулась на другой бок, забросив на меня руку. Я гладил ее пальцы, вспоминая события прошедших часов, и еле сдерживался, чтобы не закричать о своем счастье.

Здоровый, взрослый мужик, а вести себя хотелось, как пацану в пубертатный период. Смешно, наверное, со стороны выглядел, да только плевать хотел. Я наконец-то жить начинал, твердо решив, что хребет себе сломаю, но сделаю все, чтобы она всегда была рядом.

Из сонного состояния вырвал звонок в дверь. Я даже сначала подумал, что Сергеев заявился, но потом все-таки решил, что он не дурак, чтобы в восемь утра Тимку привозить. Взрослый мужик, понимает, что к чему у нас с Олей, и уверен был, что Данька специально дал нам возможность побыть вместе. Поднявшись кое-как с дивана, я нащупал рукой свой костыль, перед этим, правда, трико натянул, получилось только раза с третьего, но все-таки. Доковылял до коридора, в глазок даже смотреть не стал. То ли расхрабрился, то ли просто не ожидал пакости от судьбы. На пороге стояла Тамарка, как оказалось. Зубы скалила и взгляд такой, что убить готова. Я прям ощутил весь негатив, что тонной шел от нее. За спиной бывшей топтался ее субтильный муженек, виновато поглядывая на меня. Вот же принесла их нелегкая именно сегодня. Впускать мне не хотелось эту парочку, но видя, что Тамарка грозит взорваться, как лимонка, пришлось дверь шире распахнуть, позволяя пройти им в коридор.

— Оклемался, значит, гад, — процедила она, сузив зрачки.

Ее нижняя губа тряслась от гнева, я только глазами хлопал, не понимая, какого лешего ее так «колбасит» с утра. Вот уж ведьма-то!

— И тебе доброе утро, Тома, — лениво зевнув, пробурчал в ответ. — Зачем явилась, убедиться, что я жив, так посмотрела, можешь и домой возвращаться.

— Ну ты и скотина, Кузьмин. Бабки гони, ирод проклятый! — завопила Тамарка, грозя перебудить половину района.

— Бабу свою успокой, — шикнул я злобно, грозно глянув в сторону ее благоверного.

Только истерик бывшей жены мне не хватало, да век бы ее не видел. Сына отдала мне, надобности нам пересекаться вообще не было теперь, но Томка угомониться никак не могла. Ей просто спокойно не жилось, если она знала, что мне хорошо. Прям тумблер у нее срабатывал, стоило мне хоть немного начать барахтаться в жизни, стараясь не пойти на дно камнем.

— Томочка, будь потише, — проблеял ее муженек, тряхнув козлиной бородкой.

Мне смеяться захотелось, наверное, я б так и сделал, если бы все происходило не у меня в коридоре, где за стеной мирно спала любимая женщина.

Стоило лишь подумать о ней, как дверь скрипнула. Я протяжно выдохнул. Одновременно хотелось гордиться, что рядом со мной именно Оля, а с другой… Зная Тому, можно было предположить, что она тут же разнесет по округе новости. И ведь рот ей не заткнешь ничем. Нет у нее понятия — честь, уважение. Только удивляться оставалось, как я мог жить с таким человеком. Хотя стоило ей сказать все-таки «спасибо» за сына. Тимка — лучшее, что случилось со мной в браке с Тамаркой.

— Ну ни хрена себе, — округлила глаза Томка, я обернулся и не смог сдержать улыбку.

В дверном проеме, в халатике, что прикрывал хрупкое тело, стояла Оля. Сонная, немного всклокоченная, она непонимающе переводила взгляд с меня на Томку, а потом уже на ее хлюпика. Тот плечи даже расправил, павлин недоделанный, захотелось ему поддать, чтобы не таращился наглым образом на мою женщину.

— Вот кого ты трахаешь, оказывается, — протянула бывшая.

— Рот закрыла, — гаркнул я, Оля вздрогнула, а я взял ее за руку, показывая, что никому не позволю распускать языки.

— Ой, да пошел ты, упырь. Как был ноль без палочки, так и остался никем. И чего только…Ольга Петровна, чем он вас взял, а?! Явно не красотой, — усмехнулась Тамарка, — шантажировал, да? Иначе мне не понять, как вы оказались с ним в постели. Он же, он же… — скривилась бывшая супруга, словно ей за пазуху жабу засунули.

Я сжал челюсть, стараясь контролировать ярость, что бушевала внутри. Оля была моим буфером, наверное, не будь ее — спустил бы Томку с лестницы. Да, может быть грубо, конечно, только цель ее визита мне так и осталась не ясна.

Томка выскочила наружу, как ужаленная, бурча проклятия на ходу. Ее муженек пожал плечами только, пробубнив:

— Нервничает Томочка, Задержка у нее, а денег кот наплакал.

— Ты мне что предлагаешь скинуться вам на презервативы? — наклонившись к нему, прорычал я, испепеляя того взглядом.

Он поежился, попятившись спиной к двери. Мне его на мгновение даже жаль стало, а потом я пришел к выводу, что они с Томкой стоили друг друга. Да и плевать мне собственно на них. Я вообще собирался лишать ее материнских прав, обеспечив себе единоличную опеку над сыном. Ему было со мной