План атаки двух кораблей Нумерса составил царь. 30 лодок были разделены на две группы: одна из них отрезала шведам выход к морю, а другая напала со стороны верхнего течения Невы. Петр непосредственно участвовал в атаке, командуя одним из отрядов, действиями второго руководил Меншиков. Однако по письмам Петра можно лишь догадываться, что он не был сторонним наблюдателем происходившего: «Хотя и недостойны, однакож от господ фельдмаршала и адмирала мы с господином поручиком (т. е. Меншиковым) учинены кавалерами святого Андрея».

В честь этого события царь велел выбить медаль со следующей лаконичной надписью на ней: «Небываемое бывает».

Ни единым словом Петр не обмолвился также о своем личном участии в осаде Нотебурга. Лишь из походного журнала Шереметева узнаем, что царь, «взяв с собою несколько солдат, пришед под город к берегу реки Невы», находился под жестоким огнем неприятеля.

После овладения Ниеншанцем все течение Невы от истоков, где стоял Шлиссельбург, до устья оказалось в руках русских. Царь нисколько не сомневался в том, что шведы считали свои неудачи на этом театре войны временными и в ближайшие месяцы предпримут отчаянные попытки отбросить русских с берегов Невы. Поэтому сразу же были приняты меры к укреплению устья реки. «По взятии Канец (т. е. Ниеншанца), – записано в „Истории Северной войны“, – отправлен воинский совет, тот ли шанец крепить или иное место удобное искать (понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры), в котором положено искать нового места, и по нескольких днях найдено к тому удобное место – остров, который назывался Луст Элант (то есть Веселый остров), где в 16 день мая (в неделю пятидесятницы) крепость заложена и именована Санкт Питербург». Так возникла будущая столица империи – Петербург. Ее колыбелью являлась наспех сооруженная силами солдат крепость с шестью бастионами. Тогда же рядом с крепостью было возведено первое здание гражданского назначения – домик Петра, сохранившийся до настоящего времени.

Строителям деревянной крепости довелось испытать на себе невзгоды сурового климата и капризы Невы. «Городовое дело управляется как надлежит, – доносил Петру в июле 1703 года Меншиков, назначенный петербургским губернатором. – Работные люди из городов уже многие пришли и непрестанно прибавляются. Чаем милости божией, что предреченное дело будет впредь поспешествовать. Только то бедно, что здесь солнце зело высоко ходит».

«Зело, государь, – писал генерал Аникита Иванович Репнин месяц спустя, – у нас жестокая погода с моря, и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до самого моего станишку, а ночесь в Преображенском полку в полночь и у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило. А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает». А вот картина, изображенная самим царем с натуры 11 сентября 1708 года: «У меня в хоромах была сверху полу 21 дюйм, а по городу и на другой стороне по улице свободно ездили на лотках; однакож недолго держалась, меньше 3-х часов. И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям будто во время потопа сидели, не точию мужики, но и бабы».

Все эти неудобства не смутили Петра. В его глазах новый город представлялся «Парадизом», то есть раем. В письмах царя встречаются такие фразы: «Не могу не писать вам из здешнего Парадиза»; «Истинно, что в раю здесь живем»; «О здешнем поведении сомневаться не изволь, ибо в раю божием зла быть не может». Даже письмо с описанием наводнения, когда вода затопила царский домик, а мужики и бабы спасались на деревьях, помечено: «Из Парадиза». По первоначальному плану Петра Петербург должен был быть всего лишь портовым городом: «Его царское величество не далече от Шлотбурга при море город и крепость строить велел, чтоб впредь все товары, которые к Риге, к Нарве и к Шанцу приходили, тамо пристанище имели, также бы персицкие и китайские товары туда же приходили». Однако уже осенью 1704 года у Петра появилась мысль превратить Петербург в столицу страны. 28 сентября он писал Меншикову с Олонецкой верфи: «Мы чаем кончае во втором или третьем числе будущего месяца отсель поехать и, чаем, аще бог изволит, в три дни или в четыре быть в столицу». Чтобы адресат не сомневался, что подразумевается под «столицей», царь в скобках пояснил: «Питербурх».

Но до превращения небольшой крепости в столицу и крупный экономический центр страны было еще далеко. Это случится много лет спустя, а сейчас, в 1704 году, предстояло защищать возвращенные земли от сильного и коварного неприятеля, не раз пытавшегося пробиться в устье Невы. Две неотложные меры предпринимает царь. Прежде всего он создает на острове Котлин, что в 30 верстах от Петербурга, крепость Кронштадт. Комендант крепости должен был руководствоваться инструкцией, подписанной Петром 3 мая 1704 года: «Содержать сию ситадель, с божиею помощью, аще случится, хотя до последнего человека». Царь часто посещал остров, наблюдая за строительством укреплений. Когда дело подходило к концу, он сказал: «Теперь Кронштадт в такое приведен состояние, что неприятель в море близко появиться не смеет. Инако разобьем корабли в щепы. В Петербурге спать будем спокойно».

Оборона территории лишь гарнизонами сооруженных крепостей отдавала инициативу наступательных операций неприятелю. Чтобы лишить противника этого преимущества, необходим был флот. Петру принадлежит образная мысль: «Всякий потентант (т. е. правитель), который едцно войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а которой и флот имеет, обе руки имеет». Зацепившись за берега Невы, Петр незамедлительно приступил к созданию флота. Уже в 1703 году на Олонецкой верфи состоялась закладка 43 кораблей разных типов, а сам царь, руководивший строительством, вернулся в Петербург на фрегате с символическим названием «Штандарт». Наименование первому кораблю Балтийского флота было дано «в тот образ, понеже тогда четвертое море присовокуплено». Ранее на царском флаге изображался двуглавый орел, державший в клювах и когтях карты трех морей, принадлежавших России. Теперь на штандарте появилось изображение четвертого моря.

Одновременно царь закладывает верфь в самом Петербурге. Знаменитая Адмиралтейская верфь, обеспечившая к концу войны военно-морское превосходство России на Балтике, приступила к сооружению кораблей в 1705 году. Первый военный корабль был спущен на воду в апреле 1706 года.

Указа, официально объявлявшего Петербург столицей, издано не было. Принято, однако, считать датой превращения города на Неве в столицу 1713 год, когда в Петербург окончательно переехал двор, Сенат и дипломатический корпус.

Чем руководствовался Петр, перенося столицу из Москвы, географического центра страны, который располагал издавна существовавшими экономическими связями с периферией, в новое неустроенное место на окраине государства?

Отчасти это решение объяснялось личными мотивами – антипатией к старой столице, проявлявшейся хотя бы в том, что он с юных лет предпочитал кремлевскому дворцу Преображенское. С Москвой у Петра ассоциировались силы, выступавшие лично против него и против дела, которому он служил: старая столица оказалась ареной его борьбы за власть с Софьей и оплотом старозаветных традиций.

Но дело, разумеется, было не только в этом. Новая столица являлась окном в Европу, она символизировала превращение России в морскую державу, располагавшую кратчайшими путями для экономических и культурных связей со странами Западной Европы. Петербург приобрел значение не только политического центра, но и важнейшей военно-морской гавани.