Приказали: о проэкзаменованных и размещенных вышеписанным порядком Морского кадетского корпуса унтер-офицерах и гардемаринах и Черноморского флота гардемаринах же, всего 109 человек, в Государственную адмиралтейств-коллегию представить с прописанием всего обстоятельства два списка за подписанием всей комиссии.

Из приказа И. И. Траверсе о производстве П. С. Нахимова в мичманы[14]

Производятся на ваканции по флоту в мичмана удостоенные по экзамену Морского кадетского корпуса и Черноморского флота унтер-офицеры и гардемарины: Станицкий, Дудинский, Рейнеке, Соколов, Чигирь, Нахимов 1-й…

Указ Адмиралтейств-коллегии адмиралу П. К. Карцову о назначении офицеров в кругосветное плавание на фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога»

Адмиралтейств-коллегия, слушав предложение г. начальника Морского штаба е. и. в. от 13-го числа сего марта[15], коим уведомляет, что на приуготовляющиеся в дальний вояж суда назначаются следующие офицеры: на фрегат «Крейсер» флотских экипажей лейтенанты: 1-го – Кадьян, Анненков, Куприянов; мичманы: 19-го – Бутенев, 2-го – Путятин, 23-го – Нахимов 1-й, 11-го – Домашенко, Морского корпуса– Завалишин, адъютант вице-адмирала Сарычева 1-го – Муравьев. На шлюп «Ладога» флотских экипажей лейтенанты: 1-го – Беренс, 25-го – Никольский, 8-го – Барташевич; мичманы: Ломен, Баранов, 8-го – Фофанов, 16-го – Борзенко, 1-го – Бодиско.

Приказали: об означенном, сделанном г. начальником Морского штаба назначении офицеров на приуготовляющиеся в дальний вояж суда дать знать для надлежащего распоряжения вам, г. адмиралу и кавалеру, Хозяйственной экспедиции, главному командиру Кронштадтского порта и г. вице-адмиралу Сарычеву 1-му.

Из приказа начальника морского штаба контр-адмирала А. В. Моллера о производстве П. С. Нахимова в лейтенанты

По высочайшему повелению производятся на ваканции по флоту… из мичманов в лейтенанты:…Нахимов…

Из воспоминаний Д. И. Завалишина о подвиге П. С. Нахимова 20 ноября 1823 г. во время кругосветного плавания на фрегате «Крейсер»

…Разлучась с «Ладогой», мы как будто сбросили с себя непомерную тягость и быстро пошли к месту своего назначения. При благоприятном ветре фрегат проходил иногда более 400 верст в сутки.

На этом переходе случилось одно происшествие, хотя и грустное, но показавшее, каким самоотвержением одушевлены были у нас офицеры и команда. Мы с Нахимовым имели привычку приходить побеседовать один к другому, когда я или он бывал на вахте, а другой был свободен от обязательных каких-либо занятий. Однажды, когда я был на вахте, а Нахимов пришел ко мне побеседовать и мы, прохаживаясь по шканцам, разговаривали об одном случае, прочитанном мною в «Жизни английских адмиралов» (Lifes of British Admirales, бывшей настольной книгою у Лазарева), вдруг раздался зловещий крик: «Человек упал за борт!»

Фрегат был в это время на полном ходу, идя более десяти узлов в час (более 17 1/2 верст). В одно мгновение полетели за борт сбрасываемые (чтобы дать за что ухватиться утопающему) спасительные буйки с флагами, и, сверх того, я бросил маленькую лестницу, употребляемую при пелькомпасе во время взятия пеленгов. Оказалось, что упавший с носа фрегата артиллерист именно за эту лестницу и ухватился. В то же мгновение я стал приводить к ветру, но при быстроте хода фрегата он все же пробежал уже значительное расстояние, однако же с марса упавший человек был еще в виду.

При сильном волнении спускать шлюпку было опасно; оставалось воспользоваться тою секундою, когда фрегат наклонялся на ту сторону, на которой была подвешена шлюпка, и обрубить веревки, на которых она висела. Послав из стоящих ближе шесть человек матросов на шлюпку, я оказал Нахимову: «Павел Степанович, отправляйся с ними», и Нахимов не стал разбирать, что он старше меня, что я не имею права ему приказывать, что он наверху случайно, а у меня есть на баке (передней части корабля) свой подвахтенный мичман и пр., но тотчас же вскочил в шлюпку; веревки обрубили, и шлюпка с людьми полетела в море.

С марса движением ручного красного флага направляли ход ее к утопавшему; оставалось каких-нибудь пять-шесть сажен до него, Нахимов уже видел его, как вдруг упавший канонир выпустил лестницу из рук: сделались ли с ним судороги или схватила его акула – решить нельзя, но его не нашли.

Покружившись долго на одном месте в надежде, не вынырнет ли утопавший, и, не найдя его ни в каком направлении, где виднелись флаги буйков, шлюпка должна была возвратиться, и теперь задача была уже в том, как поднять ее в целости и не потерять людей, на ней находящихся, так как при сильном волнении шлюпка могла удариться о бок фрегата прежде, нежели успеют поднять ее выше борта, и люди при этом могут упасть в воду.

Для облегчения удара спущены были по борту матросские койки, а каждому человеку из находящихся в шлюпке подано было по два конца веревок, чтобы на случай, если шлюпка разобьется и люди упадут в воду, можно было бы вытащить их на веревках. Когда все было готово и тали были заложены, то для быстроты поднятия было поставлено на веревки талей человек по пятидесяти, чтобы тянуть веревки с разбегу в то самое мгновение, как фрегат начнет наклоняться на сторону шлюпки.

Все люди и на палубе и на шлюпке действовали молодецки, и хотя невозможно было поднять шлюпку настолько, чтобы при отклонении фрегата на другую сторону она совсем бы поднялась выше борта, и поэтому она могла удариться о него, но со шлюпки удержали удар баграми, которые хотя и сломались, но, между тем, шлюпку успели вздернуть до настоящего ее места.

Все бывшие на шлюпке шесть человек матросов получили повышение, а о Нахимове Лазарев сделал представление министру, испрашивая награду Нахимову за совершенный им подвиг, но представлению не было дано ходу, потому, как сказал мне впоследствии Лазарев уже в Петербурге, что награда дается за спасение десяти человек, а тут-де не спасли никого. Как будто удача или неудача изменяла сущность подвига и как будто не было примеров, что спасали и многих, ничем не рискуя, вследствие благоприятных обстоятельств…

Из рапорта командира фрегата «Крейсер» капитана 2-го ранга М. П. Лазарева А. В. Моллеру о переходе фрегата до Сан-Франциско и подвиге П. С. Нахимова