Мы все со школьной скамьи помним, что в геометрии градус делится на 60 частей, именуемых минутами, а минуты состоят из 60 отрезков, называемых секундами. В своей книге о навигации по звездам «Небо и секстант» Джон Бадлонг пишет: «Мне ни разу не приходилось встречать человека, который называл бы параметры измерений углов и времени — минуты — одинаково. Это мог быть математик, но не навигатор. Двойное значение этого термина — источник ошибок». Трудно судить, насколько прав мистер Бадлонг. Много ли судов потерпели крушения из-за путаницы, связанной с тем, в каком значении следует понимать минуту в том или иной случае? Однако так обстояло далеко не всегда. Более чем вероятно, что на заре геометрии дуговые минуты и секунды имели то же самое значение, что минуты и секунды времени.

Видимо, именно эту систему и выражают числа, записанные на Фестском диске.

Из этого следуют далеко идущие выводы. Если минойцы наблюдали, что Солнце за день проходит по зодиаку ровно 1 минойский градус, они могли понять, что 366 минойских градусов вращения Земли эквивалентны 1 минойскому градусу прохождения Солнца по зодиаку. Таким образом, им было нетрудно подсчитать, что за время, которое требуется Солнцу для прохождения через один знак зодиака в точке восточной оконечности горизонта, Солнце минойский градус, деленный на 12, что, как мы уже говорили, составляло 5 минойских минут (5'М). Использование минойцами Минойского цикла было средством контроля продолжительности солнечного года, который, как установили минойцы, составлял не ровно 366 дней, а несколько меньше. Они понимали также, что солнечный год — это не слишком точная математическая модель, на которой можно было бы основывать расчеты. И здесь передо мной возникло нечто вроде загадки. Если исторические свидетельства указывают на существование системы, позволявшей минойцам делить окружность с такой точностью, какая причина могла побудить их добиваться подобной точности? Промежуток времени, соответствующий передвижению светил на 1 минойскую дуговую секунду, ничтожно мал — 0,065 секунды. На практике большинство людей не воспринимает промежутки менее половины секунды, а 0,065 секунды — это всего лишь несколько сотых долей секунды. Даже в пространственных величинах перемещение на 1 минойскую секунду крайне трудно заметить невооруженным глазом, а никаких телескопов у минойцев не было, и им приходилось проводить все наблюдения на глазок. Дуговые секунды и даже минуты — это величины, которые не имеют никакого значения, если вы проводите астрономические наблюдения невооруженным глазом.

И тут меня вдруг осенило: минойцы измеряли не угловые величины и не время, а расстояния. Это была поистине замечательная догадка, и я понял, что она способна совершить переворот в наших взглядах на возможности культуры бронзового века.

Признаться, в тот солнечный день на Крите, когда мне довелось впервые увидеть Фестский диск, я и не предполагал, что ключи к разгадке одной из главных его тайн могут пребывать в… Англии. Более того, оказалось, что он напрямую связан с одной из древних тайн, с детства будораживших мое воображение.

Моя первая поездка в гости к мегалитическим[40] монументам состоялась еще тогда, когда мне было всего восемь или девять лет. Как-то раз в выходные родители увезли меня на юг Англии, и мы очутились неподалеку от знаменитого Стоунхенджа, высившегося на зыбких известковых почвах равнины Солсбери Плейн в Уилтшире. Там, посреди мрачной равнины, над которой часто нависают грозовые облака, высятся вертикально стоящие каменные глыбы, выглядящие как какие-то магические объекты над морем зеленой травы, простирающимся вокруг. Право, в большинстве мегалитических сооружений есть нечто иномирное, и Стоунхендж в этом ряду — отнюдь не исключение. Он, несомненно, самый впечатляющий из подобного рода памятников. Я хорошо помню, как замер в какой — то прострации, как завороженный глядя на это загадочное чудо, как может смотреть только ребенок, спрашивая себя, зачем кто-то воздвиг эти огромные камни, да еще здесь, посреди этой пустынной и безлюдной равнины. Те первые детские впечатления никогда не покидали меня. С тех пор я видел самые внушительные из мегалитических памятников, которые только можно найти в разных концах света — от изящных «колец фей» в моих родных Йоркшир Морс до громоздящихся друг на друга, как башни, монолитов Шотландии и Ирландии. Самый живописный из них — это каменный круг Кэсл Ригг в Озерном крае (Англия), где древние глыбы, четко вырисовывающиеся на мрачном и величественном фоне окрестных гор, дышат живой тайной.

Но каким же образом все эти тысячи монументов, раскинувшихся на огромных пространствах от северо-западной Ирландии до совершенно фантастических «улиц» менгиров в Бретани во Франции, могли быть связаны с островной культурой, возникшей за многие сотни миль от них, к югу от Древней Греции, неподалеку от северных берегов Африканского континента? Между тем связь между ними существовала и притом весьма прочная. Выяснением этих связей мы обязаны долгим и трудным изысканиям ученого по имени Александр Том.

Александр Том занимал должность профессора в Оксфордском университете в Англии, на кафедре технических дисциплин. В 1930-е годы он заинтересовался древними мегалитическими монументами, сохранившимися в разных концах Великобритании. Постепенно он обследовал многие сотни, если не тысячи подобных памятников и пришел к выводу, что между ними существует несомненная взаимосвязь, и в первую очередь — в том, что касается системы мер, использованных древними при возведении своих сооружений. Том установил, что в основе пропорций большинства этих памятников лежит некая базовая единица, которую он назвал мегалитическим ярдом. Профессор определил, что величина этого «ярда» составляла 2,722 фута и что пропорции, кратные этой величине, встречаются почти на всех мегалитических объектах, начиная от самых ранних и кончая наиболее поздними. Примеры мер, очень близких к мегалитическом ярду, до сих пор сохранились на многих древних памятниках Западной Европы, Индии и, что несколько неожиданно, Центральной Америки.

За эти свои многолетние изыскания профессор Том не раз подвергался самой суровой критике. Так, например, скептики желали знать, каким образом эта гипотетическая мера смогла просуществовать более 3000 лет и к тому же использоваться в столь отдаленных в географическом отношении регионах, не подвергнувшись пересмотру и не уступив место другой? Однако, несмотря на голоса сомневающихся, Том продолжал свой труд, анализируя все новые и новые факты, служившие неоспоримыми аргументами в пользу существования мегалитического ярда. Точные замеры резных декоративных сюжетов, таких, как «чаша и кольцо» и «спираль», сохранившихся на скалах по всей Британии, навели профессора Тома на мысль о существовании в древности более мелкой единицы измерений — так называе мого мегалитического дюйма. По подсчетам Тома, в 1 мегалитическом ярде насчитывалось 40 таких дюймов.