— Э-гей! Э-гегей! Мы здесь! Заберите нас отсюда!

Он бежал, размахивал руками и орал в полной уверенности, что вертолет сейчас улетит, и они снова останутся в пустыне одни. Однако вертолет развернулся. Серая стрекоза зависла над землей в нескольких метрах от отца Павла, так близко, что он видел молодые лица двух летчиков в кабине и одинаковую раскраску их шлемов. А потом сквозь стрекот пробился другой звук, и в грудь отца Павла ударило. Сначала он с недоумением глядел, как пули вырывают куски одежды и плоти, обнажая тускло блестящий металл. А затем священник развернулся и побежал. Первые несколько шагов он бежал к холму с кустарником, но почти сразу сообразил, что так выведет безумный вертолет прямо на полковника, и развернулся, и понесся по равнине, высоко вскидывая ноги. Иногда фонтанчики пыли вспухали рядом, а иногда пули тыкались ему в спину, ласково, как щенки. Он петлял, уклонялся, стараясь держаться как можно дальше от холма. Вертолет с веселым жужжанием следовал за ним. Наконец летчикам надоело гоняться за неуязвимой дичью, и сзади послышался свист. Отца Павла ударило намного сильнее, и он ощутил жар и страшную боль в затылке. Его развернуло, приподняло и вновь швырнуло на землю в облаке пыли. Сначала он лежал неподвижно, а потом завозился и с трудом перевернулся на спину — как раз вовремя, чтобы увидеть, как полковник выскакивает из кустов и вскидывает к плечу винтовку. «Не надо», — пробормотал отец Павел, но полковник уже выстрелил, и вертолет дрогнул и пошел вниз по наклонной кривой — и все же прежде, чем грянуться на землю и исчезнуть в хризантеме взрыва, он успел выпустить вторую ракету.

«Не попади, — взмолился отец Павел, — Господи, сделай так, чтобы он не попал».

Однако ракета попала в цель. Когда отец Павел, хромая, подбежал к холму, его встретила курящаяся пасть воронки. В воронке крутился дым, и видно было погнутое ложе винтовки и какие-то тряпки, а больше ничего не было. Ничего и никого. Отец Павел бессмысленно ощупал края ямы, покачал головой — шея двигалась с трудом — перекрестился и начал:

— Господи, упокой душу раба твоего…

Но, так и не договорив молитву, он сел на землю рядом с воронкой, закрыл руками лицо и заплакал.

Отец Павел шагал на восток. Неизвестно, сколько часов, или дней, или недель длилось его путешествие. Сначала он был один, но позже заметил, что по сторонам следуют другие. Другие двигались странной, дергающейся походкой, подволакивая ноги и наклонившись вперед, будто их тянули за привязанные под ребрами нити. Только спустя некоторое время отец Павел понял, что идущие по сторонам были мертвые. Казалось, серый песок пустыни раздался и пошел волной, сгущаясь в человеческие формы. Мертвецы были разными — и высохшие, непонятно как державшиеся вместе скелеты, и совсем свежие, с рваными ранами, с язвами, с белыми глухими лицами. Со всех сторон неслись шелест и равномерное шарканье. Отец Павел не испугался, потому что и сам не слишком отличался от мертвеца. Обожженная взрывом спина зудела — то ли там заживали раны, то ли отгнивала последняя плоть — но не это интересовало священника. Его взгляд притягивала крепость на невысоком холме. Пустые глазницы мертвецов тоже неуклонно смотрели туда. Ме-ги-до, шелестело над толпой. Мегидо.

Желтый камень стен зарос сорняком, но крепость не казалась разрушенной. Точнее, разрушена она когда-то была, и, возможно, даже погребена под землей, но некая сила снова вытащила на свет перекрытия и бастионы, перемешала и расставила в одной ей понятном порядке. За первым рядом укреплений следовал второй, а дальше уже громоздилось основание башни. Вместе с потоком мертвых священник проследовал мимо странных построек — кусков кладки, склонившихся под невероятным углом и не отбрасывающих тени, врытых в землю колонн, гигантских крылатых барельефов. Никто не пытался преградить ему дорогу, и вскоре он вышел на площадь. Здесь мертвые устремились направо, к башне. Слева, на покрытом растрескавшейся и выцветшей мозаикой пятачке, маячило несколько высоких силуэтов. Приглядевшись, священник понял, что стоявшие там не были людьми. Выше человеческого роста, и, если смотреть внимательно, они становились еще выше, колебались, менялись. Темные узкие лица, продолговатые овалы глаз, движения скорее насекомых, чем людей. Многосуставчатые конечности поводили, шарили в воздухе, будто дирижировали огромным слаженным оркестром. Пока отец Павел смотрел, один из них отделился от группы и приблизился к священнику. Походка его была мягкой, будто демон не шагал, а стелился в воздухе — только что был там и вот уже здесь. Длинная — ладонь? щупальце? коготь? — опустилась на плечо отца Павла. От демона тонко пахло сухой травой, пылью и копотью. Священник попятился, и тогда темный образ заколебался, растворяясь в воздухе. Через мгновение перед отцом Павлом стоял невысокий человек в просторной полотняной рубашке, с печальными глазами на смуглом узком лице. Ветер отдувал от лица его длинные волосы, хотя вокруг не было ветра.

— Натаниэль?

— Натаниэль был одним из малых моих. Имя мне — легион.

Голос его шелестел, и щебетал, и пощелкивал, сливаясь из многих голосов.

Демон снова положил руку на плечо отца Павла, и на сей раз это была обычная рука, с загорелой кожей и бледными полосками ногтей.

— Я вижу, ты устал, и болен, и в смятении. Если хочешь, я отвечу на твои вопросы.

Мысли ворочались в голове священника тяжело, будто неточно сцепленные колеса часового механизма. Он подумал и спросил:

— Что вы строите?

— Лестницу. Мы строим лестницу.

Священник оглянулся. На древних черных обломках, на выступивших из-под желтого известняка слоях базальта возвышалась башня. За исключением первых, каменных уровней башня строила сама себя. Мертвецы карабкались на плечи своих предшественников, текли вверх непрерывным серым потоком, и цепочка их уже уходила за облака.

— Почему здесь?

— Здесь Иаков увидел ступени, ведущие в Рай, и восходящих и нисходящих по ним ангелов. Здесь ближе всего от земли до неба.

И снова мне врут, устало подумал отец Павел, Господи, да сколько же можно — почему мне всегда и все врут?

— Зачем вы рветесь туда?

— Мы хотим вернуться.

Священник снова оглянулся на башню и задал последний вопрос.

— Что случится с нами, когда вы вернетесь?

Перед тем, как ответить, демон помолчал, шевеля губами. По лицу его катились волны. Оно непрерывно менялось, как поле клонящейся под ветром пшеницы.

— Многие погибнут. Нам не нравится тот мир, что создал Он. Его пресловутая свобода воли наделала много бед, и творение должно исправить. Многие погибнут, но многие, подобные тебе, останутся.

— Киборги?

— Киборги, люди и любые существа, склонные к добру и порядку. Разве ты не стремишься к тому же?

Отец Павел не нашелся, что ответить. Демон улыбнулся почти ласково и убрал руку с его плеча.

— Нам надо закончить работу. Ты волен идти. Ступай, куда хочешь.