– Отстань, Андрей! Я и не с таких гор на обыкновенных лыжах съезжала.

Она видела, с каким с ужасом следил за ее лыжными выкрутасами Никита, но это только прибавляло ей смелости. А Царь-гора, будто рассердившись на девушку за ее показушное бесстрашие, самым предательским образом подставила на пути… кочку. Наташа, подпрыгнув, как на трамплине, взвилась в воздух и упала, зарывшись лицом в снег. Она сломала лыжу и палку, а когда попыталась подняться на ноги, чуть не потеряла сознание от боли. Кроме лыжного снаряжения, она, похоже, сломала еще и ногу.

Путь обратно на базу был нелегок. Никита, Андрей и Стас Белявский по очереди тащили Наташу практически на себе. Девушка бледнела все больше и больше, и когда они наконец добрались до базы, походила уже не на Снегурочку, а просто-таки на Мертвую Царевну.

На Никите не было лица. Он забыл про все свои обиды и постоянно держал ее за руку. Андрей, тоже страшно нервничая, вместе с Татьяной Ивановной пытался разыскать хоть какую-нибудь машину, чтобы отвезти Наташу в ближайший медпункт, больницу или поликлинику. Постепенно к базе подтянулись и остальные девятиклассники. Кататься с Царь-горы всем расхотелось.

Последнее, что видела Наташа, с трудом забираясь в найденную машину, было взволнованное лицо Нитребиной с горячими воспаленными глазами.

Лариса дрожала всем телом. Вот оно! Вот оно, возмездие! Она ведь так и не сходила в церковь, как советовал Макароныч! И – пожалуйста! Когда она смяла куклу с белыми волосами, первой отвалилась именно нога. Лариса тогда еще подняла ее с пола и вмяла в общий бесформенный ком пластилина. И теперь Наташа сломала ногу! Что же ждать дальше? Лариса с ужасом вспоминала, как после ухода Андрея она мяла и крутила в руках безобразный комок, обмотанный грязными белыми нитками. Но ведь Лариса тогда совсем не желала Наташе зла. Она просто успокаивала этими движениями дрожащие руки. Неужели это все-таки имело какое-то ужасное мистическое значение? Надо что-то делать… Надо срочно что-то делать!

Лариса сдала в прокатный пункт лыжи, наскоро покидала в спортивную сумку вещи и, никому не говоря ни слова, задним двором базы вышла на дорогу, ведущую к железнодорожному вокзалу. Не надо, чтобы кто-то ее видел: начнут останавливать, а ей никак нельзя дальше оставаться здесь.

Два часа, которые Лариса провела в электричке, показались ей столетием. Да за такой срок с бедной Наташей может случиться что угодно! Наверное, стоит проехать на Садовую улицу, к Линде. Конечно, у нее сейчас нет с собой денег, но ясновидящая наверняка поверит, что она принесет их позже. Они ведь уже знакомы.

Прямо с вокзала, как была, в лыжном снаряжении, с большой спортивной сумкой на плече, Лариса втиснулась в набитый троллейбус. Уже на Садовой она сообразила, что не помнит ни номера дома, ни квартиры, где находился салон Линды. Но ничего, она обязательно найдет дом, потому что хорошо помнит двор: грязный такой, неухоженный, а за помойкой – дверь в подъезд.

Лариса металась по улице, задевая своей большой сумкой прохожих, но никак не могла вспомнить, где же тот двор. Видимо, тогда она находилась в слишком взволнованном состоянии. Она обошла чуть ли не все дворы Садовой улицы. Ни одного похожего! Такое впечатление, что их специально вычистили и привели в порядок, чтобы запутать Ларису. Неужели придется ехать домой за газетой? Нет, это долго, а время уходит. Надо сосредоточиться. Так! В тот день она приехала на метро. Вышла на станции «Гостиный двор», прошла через подземный переход на другую сторону Невского проспекта, потом по номерам домов поняла, что поступила неправильно, вернулась обратно, дошла до Апраксина двора, а дальше… Что же было дальше? Лариса никак не могла вспомнить. Она огорченно тряхнула головой и решила все-таки попытаться еще раз пройти тем же путем, как в прошлое посещение салона Линды. Вдруг она узнает там где-нибудь неподалеку нужный дом.

Но и возле знаменитого на весь Питер рынка она ничего не сумела вспомнить. Мистика какая-то! Будто и не было никакой Линды! Может, действительно ничего не было и она зря так беспокоится и нервничает? Может быть, все это ей только приснилось? Хорошо бы… Но как же тогда кукла с белыми волосами? Как же Андрей? Как же ее признание в любви? После того дня она старалась больше не смотреть на Разумовского, но получалось это плохо. Она бросала на него взгляды украдкой, когда он не мог их заметить, а в голове всегда билось только одно: люблю, люблю, люблю… Лариса горько усмехнулась. Вот она – расплата за эту ненужную Андрею любовь.

Нитребина еще раз оглядела дома рядом с рынком. Ничего похожего. Хотя, может, как раз вот в этом доме, возле которого Лариса сейчас стоит, и живет Линда, только она его никак не вспомнит. Как отрезало! Лариса свернула в первый попавшийся переулок и бесцельно побрела по грязноватому тротуару, с которого тучная женщина в оранжевой куртке рабочих городских служб скалывала лед. Что же делать? Если вернуться домой за адресом Линды, от мамы будет не отвязаться. Засыплет вопросами, что случилось, почему да отчего вернулась с базы… Разве можно ей это объяснить! Этого вообще никому не объяснишь!

Лариса подняла голову к небу, чтобы отхлынули застилавшие глаза слезы, и увидела маленькую зеленую луковичку с крестом. Церковь! Как раз то, что надо! Маленькая какая… Но ведь размеры храма для такого дела не важны. Да и вообще ни для чего не важны…

Лариса вихрем ворвалась в церковь. Там шла своим чередом служба. С горящими глазами девушка бросилась к женщине, убиравшей от икон огарки свечей.

– Пожалуйста, – свистящим шепотом обратилась к ней Лариса, – не могли бы вы свести меня с каким-нибудь… священником… ну… я не знаю, как называется… с батюшкой…

– Так служба, – спокойно ответила женщина. – Обожди. Закончится, тогда уж…

– Я не могу ждать! Понимаете, речь идет о жизни и смерти!

– Бог с тобой, девушка! Шутишь так?

– Нет! Если я не узнаю, что надо сделать, как снять с себя грех, человек может умереть!

Сумасшедшие глаза Ларисы испугали женщину, и она попросила ее подождать. Вернулась она довольно быстро и позвала девушку за собой:

– Я проведу тебя к отцу Сергию. Он согласился поговорить с тобой.

Лариса была уже на таком пределе душевных сил, что с трудом держалась на ногах. Ее провели в чистую белую комнату, и она оказалась лицом к лицу со священником. Высокий худой старик с большим крестом на груди и с окладистой пушистой бородой показал ей рукой на тяжелый черный стул, но Лариса сразу с порога начала говорить. Ее душили рыдания, она перескакивала с пятого на десятое, но отец Сергий все понял. Он взял девушку за плечи, усадил на стул, снял с ее плеча сумку и сам сел напротив.

– Не надо так волноваться, – сказал он. – Я думаю, что происшедшее – лишь чистое совпадение. Ты, когда ломала куклу, ведь не думала о сопернице?

– Нет-нет!

– И никаких заклинаний не произносила?

– Что вы! Я их и не знаю. Мне и та… ясновидящая… Линда… запретила что-либо делать…