"Я все еще смеюсь без передышки дурацким смехом, и этот хохот стал проклятием для меня и Констанции. Но стена стоит на месте, и теперь мы спасены от всех Гуди и их происков.

Констанция пытается сбежать отсюда. Несчастная женщина не понимает, что стена построена для нашей безопасности. Не обращая внимания на жену и ее бессмысленные причитания, я вскоре смогу закончить класть камни, обеспечивающие нам безопасность.

Теперь мы можем ничего не бояться, как и в те старые добрые времена, когда мы жили в Уикхеме. И никаким Гуди нас не достать до конца жизни".

На этом дневник обрывался.

Эзра осторожно положил его на место.

"Гуди, — подумал парень. — Эти Гуди уничтожили мою семью. И я не успокоюсь, пока не разыщу их. Гуди поплатятся за свое зло".

С колотящимся сердцем Эзра отступил на шаг.

Сидящий скелет неожиданно скрипнул и завалился назад. В неверном свете Эзра разглядел у него на шее странный предмет.

Поднеся к нему свечу, парень приподнял скелет и. снял у него с шеи серебряный амулет. Эзра принялся разглядывать лапу с тремя когтями в центре кружка. На обратной стороне медальона была какая-то надпись, но при таком тусклом свете парень не мог ее разобрать.

С глубоким вздохом Эзра надел цепочку себе на шею и опустил амулет на грудь.

— Это все мое наследство, — произнес он с болью.

Через несколько минут парень выбрался из темного и холодного дома на солнце, размышляя о деревне Уикхем и о Гуди. И горечь, захлестнувшая его сейчас, звала к сладостной мести.

Нора Гуди отложила исписанный лист. Пламя свечи мигало над небольшим столиком. Девушка бросила перо и принялась разминать разболевшиеся пальцы.

— Как много еще предстоит поведать, — сказала она, глядя на желтый огонек. — Сколько еще писанины. Выдержит ли моя бедная рука до конца этой истории?

А Нора знала, что история только начиналась.

Файеры еще не раз поплатятся за то, что предали Гуди. И будет литься кровь, кровь членов обоих семейств, на протяжении столетий.

— Да, мой ужасный рассказ лишь начинается, — прошептала Нора. — Это долгая и горькая история, и я должна закончить ее до исхода ночи.

Склонившись над столом, она снова взялась за перо, обмакнула его в чернильницу, и принялась лихорадочно писать.

Продолжение следует…