– Вот мое слово, начальник, – наконец молвил Касторка, – я в завязке! А если бы и был в деле, то и тогда на дело с ментом не пошел бы. И ты это знаешь!

Опер несколько секунд смотрел на Касторку и его издевательскую улыбку, а потом поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел на улицу. Почти полная тарелка с красной ягодой сиротливо осталась стоять в центре стола почти не тронутой.

Иван Сидорович по утренним улочкам Зареченска шел в гостиницу в крайне мерзком настроении. Отказ Касторки сильно нарушил его планы. Ему почему-то казалось, что Касторка с удовольствием примет участие в акции – за такие-то деньги. Придя в свой номер, он помылся и решил, что все что ни делается, делается к лучшему, и лег вздремнуть на часок, но сон не шел. Спать мешала мысль о Касторке, вернее, о настоящей фамилии того. Она была навязчивой, не дающей покоя. В конце концов Иван Сидорович Жабыко, майор милиции и начальник уголовного розыска маленького провинциального городка, составил план действия. Утром он сходил в местный отдел и, пройдя к Начальнику РОВД, попросил разрешения воспользоваться одним из телефонов. Разговаривал майор недолго и, положив трубку, ушел из РОВД с очень довольной физиономией. Местные любопытные опера быстро выяснили, что разговаривал майор с неким подполковником из Управления лагерей.

По приезде домой майор вызвал своего подчиненного Антона Гудкова.

– Значит, слушай: в зависимости от той информации, что придет, мы будем осуществлять один из двух планов. Номер один – сберкасса, номер два – автобус, перевозящий деньги. Петьке ничего не говори, используй пока втемную. Вопросы? Нет? Свободен!

Глянув на закрывшуюся за Опером дверь, он усмехнулся: уж в ком-ком, а в нем он были уверен, так как замазан был Антоша по самую маковку. У Сидоровича лежал материал о том, как Антон обирал пьяных в вытрезвителе, майор покрыл и более его серьезный проступок – во время допроса он изнасиловал молодую девушку, и Ивану Сидоровичу стоило немалых усилий замять это дело. И еще! Антон просто был врожденным подлецом, лишенным всяческих моральных устоев. И это для предстоящего дела было хорошо. Но… Но от него все равно избавляться придется. По окончании акции и по той же причине – подлец предаст любого.

А когда еще через три дня пришел пакет из управления лагерей, Иван Сидорович, ознакомившись с содержимым пакета, даже засмеялся. Значит, он не ошибся. И, сложив все бумаги в сейф, он вышел на улицу, за угол, где был сносный телефон-автомат. В будке он цепко огляделся по сторонам и набрал номер:

– Все подтвердилось! И про Ка… хорошо, не буду имена светить… а про Э… еще лучше… Хорошо, на старом месте… завтра обсудим в деталях… Да, понимаю, что всех ложить… да… да. До завтра, Батя!

Положив трубку, зашел в магазинчик и купил молоко, пряники – для обеда и отвода глаз сослуживцев.

Автобус с инкассаторами… Впрочем, какой автобус? Какие инкассаторы? Просто раздолбанный советский «пазик», переваливаясь на ухабах сельско-таежной дороги, то ныряя в колею, то выбираясь из нее, шел в дальний леспромхоз со средней скоростью 30–40 км/час. Сидевшие в салоне – чуть не сказал «инкассаторы»! – нет, отнюдь не инкассаторы, а дядечки весьма сельского вида дружно ржали над очередным анекдотом. Впрочем, временами они, покрикивая на водилу, напоминал тому, что он все ж не дрова везет, а их, облеченных доверием партии и правительства, сотрудников. И они обязаны своевременно доставить зарплату работникам леспромхоза, учителям, фельдшеру, ее помощницам, пенсию пенсионерам и многим другим гражданам. Мешки с четвертью миллиона рублей небрежно валялись в проходе, и временами то один их них, то другой совершали при кренах автобуса длинные экскурсии по проходу, между сиденьями. Когда до реки оставалось километра три, водитель закричал:

– Гляньте, гляньте! – и показал вперед и влево. Там по глубокой колее, между еще не совсем растаявшими сугробами снега, по примыкавшей дороге двигался шестьдесят девятый «газон».

– Вот чудаки на букву «м»! – опять сказал шофер. – Охотнички… мать их! Поехали по тайге, а передний мост не удосужились починить. Вон как их мотает, а передок-то, передок…

И точно, «газик» перед подъемом на полотно главной дороги попробовал разогнаться, резче запрыгав на кочках, чтобы выскочить на относительно ровное место с помощью инерции, но усилий одного заднего моста явно не хватило, и «газон», въехав лишь наполовину, застрял, безуспешно крутя задними колесами и потихоньку скатываясь назад. До «газика» оставалось метров 300, когда из него вылезли двое мужчин и попытались его вытолкать на дорогу. Однако, только вымазавшись грязью, летевшей из-под колес, так и остались ни с чем. Машина скатилась и окончательно встала. Сидевшие в подъехавшем к «газику» автобусе мужики услышали только отборный и многоголосый мат, обращенный к водителю «газика».

И в ответ на какие-то тихие слова водилы, что так и не вылез из-за руля, опять раздался взрыв матерных эмоций.

Подъехавший вплотную автобус остановился, и один из «застрявших», протягивая конец тросика, знаками показал:

– Вытащи, мил человек!

Автобус осторожно объехал немного мешающий ему «газик», и в какой-то момент показалось, что он так и не остановится, поедет дольше. И никто в этот момент не заметил, как у водителя «газика» задеревенело лицо и напряглись скулы. Но автобус остановился, а затем короткими толчками подался назад. Подъехав вплотную, остановился, причем дверки не открылись. Стоящий возле «газика» мужик сам взял свободный конец троса и прицепил его к буксировочному крюку автобуса:

– Трогай, помалу… – и махнул рукой.

Автобус медленно двинулся вперед, и только тросик натянулся, как со звоном стальной струны тут же лопнул. Снова раздалась многоголосая ругань, а затем – просьбы к автобусникам:

– Ну вы че, не мужики, что ли? У вас же должен быть трос? Помогайте…

Через пару минут открылась передняя дверка автобуса, и оттуда вылез мужчина, вынося с собой трос, свернутый в кольцо приличной толщины.

– Ого! – воскликнул один из охотников. – Таким тросом и танк можно дернуть! – и они пошли крепить его к автобусу. Когда человек с тросом скрылся сзади автобуса, идущий рядом мужчина коротко взмахнул рукой: мелькнула сталь, по шее несчастного побежала кровь, и он, захрипев, стал валиться на своего убийцу. В этот же момент спереди загремели выстрелы. Толкнув жертву от себя, под автобус, мужчина с ножом кинулся вперед, к открытой двери. Влетев в салон, он увидел всех инкассаторов в крови, после чего сам, хладнокровно нажимая на курок своего «ТТ», тщательно целясь, прострелил голову каждому из лежащих в автобусе.

– Водила? – запыхавшись, спросил он. В ответ молодой парень сделал руками крест, но мужчина приказал:

– Добавь! – и тотчас раздался сухой и какой-то не страшный хлопок. Тело водителя выгнулось и завалилось сначала на руль, а затем вбок, к дверке, которая, как и боковое стекло, стали красными.

Быстро покидав мешки с добычей в подошедший «ГАЗ-69», они все забрались в салон, и «газик» ходко пошел по дороге, причем все четыре колеса крутились вполне исправно…