А я замер на месте, словно памятник самому себе, страстно желая и одновременно боясь вновь увидеть ее лицо…

Это, несомненно, была она. Сорок Пятая. Мария. Маша…

Она – да не она. Я успел рассмотреть ее лицо, когда она шла обратно, к трупу Данилы. Страшное лицо, которое не могло принадлежать обычному человеку. Словно неестественно-белую кожу натянули на голый череп, а в пустые глазницы, где раньше сияли глаза цвета чистого неба, вставили черные шарики, лишенные век и ресниц. Лишь волосы остались теми же, что были, но сейчас эта роскошная грива не вызывала восхищения, а лишь подчеркивала ужасные изменения, произошедшие с девушкой, которую я когда-то любил.

Ее фигура, затянутая в черный обтягивающий комбинезон, стала еще стройнее, еще тоньше, что, опять же, восхищения не вызывало, а скорее навевало мысли о болезненной худобе. Хотя когда человек двигается с такой скоростью, то анорексией тут и не пахнет. Скорее тем, о чем я подумал сразу, как только увидел ее…

– Ну, что замер? – глухо прозвучало из-под страшных пальцев, полностью закрывших лицо и голову девушки. – Подойди.

Я медленно слез с мотоцикла, поставил его на боковую подножку, и приблизился.

Она оторвала ладони от лица и, подняв голову, уставилась на меня жутким, пронизывающим взглядом своих неподвижных шариков.

– Доволен? Ведь его больше нет. Ты же этого хотел?

Я покачал головой.

– Нет, Оператор. Я никогда не желал его смерти. Каждая птица ищет свое небо, и никто не виноват, что твое небо оказалось не моим.

Она усмехнулась, показав ряд зубов, заостренных, словно у акулы.

– Помню что-то похожее я написала тебе, когда уезжала с острова. Зря ты тогда пошел искать меня, Снайпер. Скажу больше. Я очень жалею, что ты вообще повстречался мне тогда в Москве, когда я была еще молодой дурой с розовыми очками на переносице. Не будь тебя, тот красноглазый маньяк не принес бы меня в жертву, после чего мне не потребовалось бы бежать в чернобыльскую Зону, чтобы хоть как-то подправить внешность. А потом снова появился ты. Зачем-то вытащил из комы… Наверно, чтобы показать, что счастье невозможно. Тебе это удалось. Я сбежала с проклятого острова, но ты снова нашел меня. Пойми, Снайпер, ты не только меня, ты всех пытаешься спасать. Навязать им свой вариант счастья для всех. Только всем оно не нужно. Ты делаешь только хуже, пойми наконец! Вот Данила. Он был простой человек. Добрый, настоящий. И если б не встретил тебя, то просто жил бы в своем Кремле, охранял его. Жену завел, детишек. Но тут появился ты. Снова ты. И он превратился в мутанта. Из-за тебя. Да, я знаю, о чем ты думаешь, по глазам вижу, что догадался. Чтобы вернуть ему человеческий облик, я нашла Мастера Полей, которого влюбила в себя, и который за сам знаешь какую плату сделал то, о чем я его попросила. Он ввел меня в Красное Поле, и сделал из меня Оператора. Потом я, конечно, убила его, и несколько раз пыталась вернуть Даниле его человеческий облик. Безуспешно. А теперь он лежит здесь, мертвый. Из-за тебя, урод! Понимаешь? Из-за тебя!!!

Я видел, что ее бьет крупная дрожь. Это была обычная женская истерика, которая в моем случае могла окончиться очень печально. Я видел, на что она способна. Даже в режиме замедления времени я не успею достать нож или довернуть автомат – она раньше полоснет мне по горлу своими пальцами-пилами. Да и не хотел я применять оружие против нее. Умершую любовь убивать тоскливо, всё равно что гнилой труп резать.

– Если хочешь меня убить – убивай, – сказал я. – Давай просто с этим закончим, раз и навсегда. Надоело слушать твои вопли.

Наверно она ждала, что я начну оправдываться. Скорее всего ждала. И, похоже, хотела этого. Но вот уж хренушки. Каждый раз убеждаюсь, что добро – это очень дорогой товар, который не нужно раздавать бесплатно. Тогда оно стремительно теряет ценность в глазах одариваемого, который сразу, или чуть попозже, начинает подозревать, что его в чем-то обманули. И со временем подозрение всегда перерастает в уверенность. Поэтому глупо ждать, что тебе скажут «спасибо» за бесплатные подарки. Ведь только идиот благодарит тучу за дождь, поливающий посевы, или солнце за живительное тепло. Разумные люди матерят слякоть и жару, прикрываясь от них зонтиками. Учит жизнь, учит, а всё никак до меня не дойдет эта простая истина.

Она кричала что-то еще. Уже не мне – себе. Для себя. Чтобы выкричаться, выплакать свое горе. Похоже, она и правда любила Данилу. По-настоящему, искренне. Так, как вряд ли когда-то любила меня.

Признаться, я даже слегка позавидовал мертвому мутанту. Но ненадолго. Буквально на несколько секунд. После чего отпустило – и стало пусто. То есть, по барабану. Да и вообще, глупо завидовать мертвым – ведь рано или поздно сам станешь таким же. И наплевать тебе, будет кто там тебя любил, кто оплакивает, или, например, плюет на твое мертвое тело. Лежи себе с оторванной башкой, и всё тебе по хрену.

Возле моего «берца» валялся осколок острого клыка – по ходу, его ктулху выбил из пасти Данилы. Я нагнулся, поднял его и положил в карман.

Сорок Пятая прекратила свои стенания и, утерев заплаканное лицо тыльной стороной уродливой кисти, спросила:

– Зачем?

Я пожал плечами.

– Если получится, попробую его оживить.

И тут же пожалел о сказанном и сделанном. Какой смысл тогда рассуждать о бесплатном добре и ругать себя за его раздачу, когда по дурацкой привычке опять собираюсь его делать? И для кого? Для того, кто увел у меня любимую? Впрочем, любимую тогда. Вряд ли кто-то в здравом уме может влюбиться в монстра, который уставился сейчас на меня глазами, похожими на две застывшие капли крови.

– А… ты можешь?

– Я же сказал – попробую. Ничего обещать не могу.

– Но как?

– Понятия не имею, – честно признался я. – Хотя есть на эту тему некоторые соображения.

– Я тебе помогу! – не терпящим возражения тоном заявила она.

– Себе помоги, – посоветовал я. – Если Данила оживет, вряд ли ты прельстишь его такой вот мор… хммм… внешностью.

Сорок Пятая явно растерялась от такой наглости. В замешательстве провела пятерней по своему лицу, распоров его своими пилами. Но, похоже, боли она не чувствовала, да и рваные раны немедленно затянулись. Да, хорошо постарался покойный Мастер Полей, знатную машину для убийства создал.

Впрочем, я не стал ждать, пока она придет в себя. Развернулся – и направился к мотоциклу.

– Ты меня обманул! – прорычала она мне в спину. – Сказал это, чтобы остаться в живых!

– Так убей меня, – равнодушно сказал я, усаживаясь на свой байк. – У тебя еще с полминуты есть, вполне уложишься.

И, заведя мотоцикл, поехал к выходу из двора, медленно набирая скорость.

Она стояла неподвижно, когда я проехал мимо нее. Чудовище, от которого позорно бежал ктулху, прокачанный в чернобыльской Зоне кольцом Черного сталкера. Хрупкая девушка из моего далекого прошлого, которую я когда-то любил… Я ли? Нет, тот парень-десантник, едва сошедший с дембельского поезда. Придуманной юношеской любовью пацана, еще не до конца изуродованного жизнью. Любовью, последние осколки которой остались валяться за моей спиной, на залитом чужой кровью дворе, рядом с трупом убитого мутанта.