– Значит, вы являетесь моей противоположностью. Мне это не надоело и я не желаю полного покоя…

– И поэтому вы встреваете во все, что подворачивается?

Я вросла в землю. Мы стояли под фонарем, лицом друг к другу. Он смотрел на меня взглядом, наполненным вежливым интересом, с каменно-спокойным лицом. Вместо того, чтобы напрячь мозг, разгадать, понять, расшифровать, что означает то, что я услышала, я чувствовала только одно – он смотрит не на меня, а на лицо Басеньки. На эту дурацкую челку, на идиотскую родинку, на агрессивные брови и недовольный рот…

Первое, о чем мне наконец-то удалось подумать, что мое отупение не имеет границ и я с ним не справлюсь. Затем я решила, что всегда приятнее иметь такого противника, как этот, чем какого-нибудь урода. Потом я стала сомневаться, действительно ли он мой противник. Потом я решила продолжать играть роль и скрыть правду, которую минуту назад я чуть не выболтала.

– Откуда вы знаете, что я во что-то встреваю? – обиделась я.

– А я и не знаю. Я догадался по тому, что от вас услышал…

Я увидела спасительный свет, невероятным образом ситуация радикально изменилась. Гнетущая меня тяжесть бесповоротно исчезла, хотя я только теперь осознала, что за весь вечер так и не овладела положением. Все происходит независимо от меня. Единственное достижение, которого я добилась собственными усилиями – добыча не столько бизона, сколько теленка, я полностью вышла из роли Басеньки и теперь не имела возможности в нее вернуться. Теленок был хоть и маленьким, но было непонятно, не вырастет ли он, поскольку от нее я оставила только лицо…

Я очень смутно ощущала течение времени, в ногах чувствовалась тяжесть бесчисленных километров, темы для разговора появлялись сами собой и размножались, как кролики весной, мне казалось, что этого человека я знаю бесконечное число лет. Я расслабилась, сознания мне хватило только на протест против того, чтобы он шел со мной дальше края скверика, и, наконец, в окончание чудесного вечера, я подстрелила вожака стада.

Если точнее, я невольно протянула руку для прощания. И, конечно, он мне представился.

– Раевский, – отчетливо и благожелательно произнес он.

– Хххххххх… – сказала я, панически пытаясь преобразовать эти первые буквы во что-нибудь – хрип, кашель, отхаркивание, отрыжку, хоть что-то, лишь бы не Хмелевская!!!

Фамилия Мачеяк сквозь горло не пробилась. Обидевшись на себя, решив вернуть пану Паляновскому его паршивые пятьдесят тысяч, я ограничилась невнятным бормотанием…

Разволновавшийся до сумасшествия муж ждал в гостиной.

– Боже мой, я уже думал, что ты попала под машину! – раздраженно выкрикнул он, увидев меня. – У тебя осенние маневры, или как?! Я сижу здесь как на сковородке, ни хрена не знаю, что делать, это просто скандал, я все выяснил!!!

Перестановка на новые пути расслабившихся и разомлевших мозговых центров потребовала от меня долгого времени и геркулесовых усилий. Про пакет для шефа я полностью забыла и в первый момент вообще не поняла, о чем он говорит и чего хочет.

– Что с тобой… – начала я с легким испугом.

– Пошли!!! – остановил меня муж и схватив за руку поволок на кухню. – Посмотри сама! Я их изобличил! Я химик!

Я не понимала, какое отношение имеет к делу то, что он химик, до тех пор пока не увидела результатов его деятельности. Собственность шефа лежала на столе в состоянии достойном сожаления. Каменные рамки картин были частично поколоты, из рыцаря на доске торчали щепки, а лишенные излишних украшений подсвечники производили впечатление надкусанных.

– Смотри! – горячо потребовал муж. – Когда ты ушла, мне было нечего делать, и я присмотрелся к этому повнимательней. Это такое же железо и такая глина, как я китайская роза! Мрамор. Разве это мрамор? Это искусственный мрамор. Как называется то, из чего делают колонны, стены?..

– Алебастр, – машинально ответила я.

– Алебастр. Сколько он весит? Столько же, сколько мрамор?

– Ты что, мрамор это камень, а алебастр – это гипс. В две тонны разница…

– Вот из алебастра все это и сделано, дерьмо это, а не мрамор! И подсвечники дутые!

Я испугалась, что он от чего-то свихнулся:

– Успокойся, говори по порядку! – потребовала я, вырывая у него руку. – Может, сделать тебе холодный компресс на голову? Или воды выпей… Ничего не понимаю, какие дутые, какой алебастр?!

– Да посмотри же, ослепла ты на этой прогулке, что ли?

Я присмотрелась к охаянным обломкам, все еще не зная, что должна увидеть, пытаясь избавиться от впечатления, что мой сообщник свихнулся и в приступе сумасшествия пообгрызал подсвечники. Сообщник стоял надо мною словно палач и возбужденно сопел. Я заметила отпиленный кусочек железа, увидела крошки псевдомрамора, осторожно взяла в руку надгрызенную оболочку и заглянула в выдолбленную дыру. Мне показалось, что там что-то блестит.

– Там что-то есть? – неуверенно спросила я.

Муж кивнул головой так, что она у него чуть не отвалилась.

– Золото. Настоящее золото, чтоб я сдох. Во всех.

Я вновь остолбенела. Я осмотрела остальные подсвечники, взглянула на поврежденную раму рыцаря, заглянула под щепки. Это была не настоящая доска, дерево было очень тонким, а в середине тоже что-то лежало. Я наклонила рыцаря, муж подсветил фонариком, под мазней блеснули драгоценные камни.

– Вот тебе и на, похоже на икону! – сказала я с недоумением. – Утыканную драгоценными камнями и, кажется, старую!

– Как пить дать, икона! – с воодушевлением подтвердил муж. – Золото и произведения искусства в ординарной упаковке. Ты что-нибудь понимаешь?

Рыцарь ущипнул меня за палец, благодаря чему я обрела уверенность, что мне это не снится. Я посмотрела на все еще раз и уселась в кресло, ощутив, что с этого надо было начинать.

– Зажги газ, – попросила я. – Это серьезное дело, мне надо выпить чая. Придется подумать.

– Пахнет мошенничеством, – подвел итог муж, послушно доливая воду в чайник. – Не знаю, что за человек этот шеф, но чувствую преступление, получается так, что мы станем жертвами. Нам это подбросили в полной уверенности, что мы ничего не сделаем, и это будет лежать. С минуты на минуту примчится милиция, возьмет нас за шкирку…

– Дурачок, это было бы слишком просто. Милиции здесь делать нечего, каждый может хранить свои драгоценности хоть в сушеном дерьме. Кроме того, сразу бы стало ясно, что мы это мы, а не они. Разве что… Подожди…

Муж с интересом повернулся ко мне:

– Ну?

– Подожди, кое-что пришло мне в голову. Разве что…

Мое больное воображение понеслось галопом.

– Разве что их убили и подозрение должно пасть на нас. Возможно, все устроено так, что они найдут их трупы, примчаться сюда, увидят нас, притворяющихся ими, с ворованным имуществом и привет – преступники готовы. Объяснения, которые мы будем давать, будут, естественно, такими идиотскими, что нам никто не поверит, а если и поверит, нас посадят за подделку под кого-то другого. Выхода нет, мы замешаны в преступлении!