– Лена, я как раз об этом хочу поговорить. Но… – Нина замялась. – Не по телефону, если можно.

Геннадий никогда не обсуждал свои расследования по телефону. Береженого бог бережет, объяснял он Нине.

– Я до восьми свободна. Приезжай ко мне, если хочешь.

– Спасибо, – обрадовалась Нина.

Елена продиктовала адрес. Нина прикинула и решила, что из окна Елены вполне может быть виден Кремль.

– Съезжу, – тронув телефоном подбородок, объявила Нина Виктору.

– Я с тобой, – решительно сказал он.

Нина покачала головой.

– Ты будешь нам мешать. И вообще… Елена тебя не приглашала.

– Она и тебя не приглашала, – засмеялся Виктор. – Ты сама навязалась.

Нина улыбнулась.

– Вить, ты правда будешь нам мешать. Я при тебе как-то… стесняюсь.

Но он все равно поехал вместе с ней, и Нина, сидя рядом с ним в машине, не сдержалась, промурлыкала:

– Ты мне мешаешь, но я больше всего хочу, чтобы ты мне всегда мешал.

В квартиру Виктор подниматься не стал, понимал, что без разрешения хозяйки этого делать не стоит. Поцеловал Нину и остался ждать в машине.

Таких квартир, как у Елены, Нина никогда не видела. У свекра была огромная квартира, но Генин дед был большим ученым, академиком, и наличие у его сына четырехкомнатной квартиры в центре вопросов не вызывало.

Нина сомневалась, что зарплата Елены позволяла обладать таким жильем, какое она сейчас увидела.

В прихожей вполне можно было кататься на велосипеде, а число комнат, судя по видимым дверям, превышало все разумные пределы.

Хозяйка провела ее в ближайшую комнату. Диваны там были огромные и мягкие, к витому журнальному столику было страшно прикоснуться. Столик был современный, но напоминал музейную редкость.

Хозяйка разглядывала Нину с любопытством. Хозяйке было лет сорок, и она казалась сошедшей с глянцевого журнала. Не потому, что была редкостной красавицей, внешность у Елены была самая обычная, необычными были поразительно гладкая кожа, блестящие волосы и что-то еще, что трудно описать, но что явно отличает небожителей от простых людей.

Елена была небожительницей, а Нина простой девушкой.

Елена смотрела весело и доброжелательно. Она была небожительницей, опустилась до разговора с простой смертной и гордилась собственной демократичностью.

Нина так же относилась к тем, кого считала стоящими ниже себя на социальной лестнице. К парикмахерам, секретаршам. К Юле, к ее сестре Маше.

Юля и Маша были дешево и безвкусно одеты, они не имели хорошего образования, не могли уехать за границу, найти там квалифицированную работу и уверенно чувствовать себя в любой точке мира. Возможно, они даже плохо знали английский и вообще ни разу не были за границей.

Впрочем, поездка за границу теперь для всех стала большой проблемой.

– Проторчала сегодня весь день в салоне, – Лена засмеялась и тронула рукой волосы.

Нина вежливо улыбнулась. Прическа у Лены была отличная. Только очень хороший парикмахер способен создать впечатление и легкой растрепанности, и аккуратности одновременно.

– Что же это с Юлькой произошло? – вздохнув, спросила Лена.

– Я мало что знаю. Знаю, что тело нашли на кладбище… Лена… Геннадий одно время занимался коррупционными схемами.

Тогда это его сильно интересовало. Потом он узнал, что болен, и его не интересовало ничто, кроме его болезни.

– Он ко мне по этому поводу и приходил, – кивнула Лена. – Обманывать тогда он меня не стал, сразу сказал, что журналист. Но это я и так знала, он был известен. Я тоже не стала его обманывать, объяснила, что сенсации не получится. Ну конечно, все делается за откаты! Его компромат мог пригодиться только в одном случае, если кого-то из бизнесменов решат валить. Но такие решения принимаются высоко. На любого бизнесмена можно вылить столько компромата… Но делается это только по указке сверху. Почему тебя это сейчас заинтересовало?

– Я подумала… Вдруг Юля решилась кого-то шантажировать?

– О господи! Да она на километр не сможет подойти к тем, кого можно шантажировать! Это невозможно. Невозможно, уверяю тебя! И вообще… С какой стати Юльке заниматься шантажом?

Юля рассчитывала получить наследство, а оно оказалось пшиком.

– Послушай, папа хорошо о ней отзывался. Он человек старых правил, ценил в людях честность. Шантажистка ему вряд ли бы понравилась.

У Юли на лбу не было написано, что она шантажистка. Ленин папа мог не все разглядеть.

– Но ведь почему-то ее убили, – промямлила Нина.

– Убили, – кивнула Лена и посмотрела на часы.

Настенные часы в деревянном корпусе, как и столик, были выполнены под старину и стоили больших денег. Нина себя бедной не считала, но и часы, и столик, пожалуй, были ей не по карману.

– Спасибо, что потратила время, – Нина поднялась.

Если Лена зовет ее на «ты», то и она будет делать так же.

– Не за что, – хозяйка засмеялась. – Позвони, если узнаешь что-нибудь про Юлю.

Нина пообещала позвонить, точно зная, что звонить не станет.

Разговаривать с небожителями неприятно, чувствуешь свою убогость. Даже когда небожители доброжелательны и вежливы.

– Ну что? – спросил Виктор, когда Нина села в машину. – Объяснила тебе Елена, что ты дурочка?

Нина не ответила, засмеялась.

– Домой? – Виктор тронул машину.

– Домой, – кивнула Нина.

Вечерний город был красив. Подсвеченные дома казались незнакомыми и выглядели ничуть не хуже, чем в большинстве столиц.

Когда они с Геной ездили по ночной Москве, город таким красивым не был. Или Нина этого просто не замечала.

Они возвращались откуда-то ночью, когда Нина спросила про его очередное расследование.

– Ты будешь это публиковать?

– Пока нет, – Геннадий тогда уже постоянно казался усталым.

Он казался усталым, а она не обращала на это внимания.

Она была плохой женой.

– Такие штучки нужно публиковать вовремя, а то и пристрелить могут.

Примерно на то же самое сейчас намекнула Елена.

Могут пристрелить…

Юлю убили выстрелом в голову.

– Пойдем в ресторан, – предложил Виктор.

– Не хочу, – отказалась Нина. – Хочу домой.

И удивилась, что уже считает его маленькую квартиру домом.

Обычно дома Маша доставала телефон из сумки, только чтобы зарядить. Она и сейчас наверняка услышала бы звонок, если бы телефон продолжал оставаться в сумке, но Маша аппарат достала, положила рядом с сумкой.