– Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе? – Хозяйка перевела взгляд с Галиано на меня.

Мы оба отказались.

– Скажите же, детектив, что у вас хорошие новости.

– Боюсь, у меня их нет, – мягко ответил Галиано.

Краска отлила от ее лица. Улыбка дрогнула, но не угасла.

– Но и плохих тоже нет, – поспешно добавил он. – Просто хотелось связаться с вами, проверить кое-какие факты и узнать, не произошло ли чего-нибудь со времени нашего последнего разговора.

Она опустила руку на подлокотник, откинувшись на спинку кресла.

– Я пыталась, как могла, но в голову не приходит ничего, кроме того, что я вам уже рассказывала.

Несмотря на все ее усилия, улыбка исчезла с ее лица, и она потянула за нить, что болталась в обивке кресла.

– Ночами не сплю, раз за разом вспоминая прошлый год. Я… мне трудно говорить, но я, похоже, упустила многое из того, что происходило прямо на моих глазах.

– Шанталь переживала трудные времена. – Тон Галиано не имел ничего общего с тем, что я слышала в доме Херарди. – Как вы сами говорили, она не отличалась открытостью в общении с вами и вашим мужем.

– Мне следовало быть наблюдательнее, восприимчивее…

Лицо ее в обрамлении рыжих волос казалось мертвенно-белым. Лакированный ноготь бездумно перебирал нити обивки, словно управляемый из независимого источника.

У меня сжалось сердце от жалости к ней, и я попыталась найти слова утешения.

– Не вините себя, миссис Спектер. Никто из нас не в силах полностью контролировать своих детей.

Она перевела взгляд с Галиано на меня. Даже в тусклом свете я видела ее ярко-зеленые контактные линзы.

– У вас есть дети, доктор Бреннан?

– Дочь – студентка университета. Я знаю, как тяжело порой бывает с подростками.

– Да.

– Вы не против, если мы еще раз вернемся к некоторым вопросам, миссис Спектер? – спросил Галиано.

– Если это может хоть чем-то помочь…

Достав блокнот, он начал уточнять имена и даты. Все это время миссис Спектер бездумно теребила обивку: то топорщила, то разглаживала. Ноготь то и дело царапал ткань, подбрасывая в воздух волокна.

– Первый раз Шанталь арестовали в позапрошлом году в ноябре.

– Да, – бесстрастно ответила она.

– В отеле «Санта Люсия» в Первой зоне.

– Да.

– Второй раз – в прошлом июле.

– Да.

– В отеле «Белла Виста».

– Да.

– С августа по декабрь прошлого года Шанталь провела в Канаде, лечилась от наркотической зависимости.

– Да.

– Где?

– В реабилитационном центре возле Шибугамо.

Глядя, как тонкое волоконце планирует на пол, я вдруг вздрогнула, услышав знакомое название. Посмотрела на Галиано, но он, похоже, ничего не заметил.

– Это в Квебеке?

– На самом деле это лагерь в нескольких сотнях миль к северу от Монреаля.

Однажды я летала в Шибугамо на эксгумацию. Лес там был такой густой, что вид с самолета напоминал цветную капусту.

– Программа учит молодежь брать на себя ответственность за употребление наркотиков. Порой это тяжело, но мы с мужем решили, что так ей будет лучше. – Она слабо улыбнулась. – Отдаленное расположение гарантирует, что все участники пройдут полный курс терапии.

Допрос продолжался несколько минут. Я не сводила взгляда с красных ногтей.

– У вас есть ко мне вопросы, миссис Спектер? – наконец спросил Галиано.

– Что вам известно о найденных костях?

Детектив нисколько не удивился, что она знает о скелете из «Параисо». Вне всякого сомнения, связи мужа позволяли ей быть в курсе многого.

– Я сам собирался об этом упомянуть, но сообщить особо нечего, пока доктор Бреннан не закончит анализ.

– А вы можете что-нибудь сказать? – Взгляд ее переместился на меня.

Я поколебалась, не желая давать какие-то комментарии на основе фотографии и беглого осмотра возле отстойника.

– Ну хоть что-нибудь? – умоляюще спросила она.

Мое сердце матери боролось с разумом ученого. Что, если бы пропала Кэти, а не Шанталь? Что, если бы это я сейчас сидела, нервно теребя обивку кресла?

– Сомневаюсь, что это скелет вашей дочери.

– Почему? – Голос ее звучал спокойно, но пальцы двигались со сверхзвуковой скоростью.

– Женщина, которой принадлежит скелет, предположительно не белой расы.

– Гватемалка?

– Вероятно. Но до конца исследования это не более чем мое предположение.

– Когда это будет?

Я посмотрела на Галиано.

– Мы столкнулись с юридическим препятствием, – сказал он.

– А именно?

Галиано рассказал ей про Диаса.

– Почему этот судья так поступил?

– Неясно.

– Я объясню ситуацию мужу. – Она снова повернулась ко мне. – Вы добрая женщина, доктор Бреннан. Вижу по лицу. Merci.

Жена посла снова улыбнулась.

– Уверены, что не хотите чего-нибудь выпить? Скажем, лимонада?

Галиано отказался.

– Могу я попросить немного воды?

– Конечно.

Когда она вышла, я метнулась к столу, оторвала кусок клейкой ленты, подбежала к креслу миссис Спектер и прижала липкую сторону к обивке. Галиано молча наблюдал за мной.

Вернулась хозяйка, неся хрустальный стакан с ледяной водой и ломтиком лимона на краю. Пока я пила, она обратилась к полицейскому:

– Простите, что ничего больше не могу рассказать, детектив. Я пытаюсь. Честно.

В вестибюле она удивила меня просьбой:

– У вас есть визитная карточка, доктор Бреннан?

Я вытащила карточку.

– Спасибо. – Женщина отмахнулась от устремившегося к нам слуги. – С вами можно здесь связаться?

Удивившись, я написала ей номер моего взятого напрокат мобильного.

– Прошу, детектив: найдите мою девочку.

Тяжелая дубовая дверь захлопнулась за нашими спинами. Галиано молчал, пока мы не сели в машину.

– Вы что, решили обивку почистить?

– Видели ее кресло?

Он застегнул ремень и завел двигатель.

– «Обюссон». Дорогое.

Я показала ему клейкую ленту.

– На этом «Обюссоне» чья-то шерсть.

Он повернулся ко мне, держа руку на ключе: