Я подошел к гуро, и он лишь приподнял бровь, не вдаваясь в вопросы, кто эта девушка и что я с ней делал. Он никогда не совал нос в нашу личную жизнь, за что я был ему благодарен.

– Скоро наш выход, – сообщил он и протянул мне пару коротких клинков, чьи металлические края поблескивали в свете флуоресцентных ламп. Это были не знаменитые мечи гуро. У меня в руках оказались другие орудия – вероятно, чуть более длинные и с менее изогнутыми лезвиями. Я покачал их на ладони, привыкая к весу и пытаясь найти баланс, и пару раз взмахнул клинками, чтобы приноровиться. Как ни странно, но у меня возникло ощущение, что их будто бы выковали специально для меня.

Я вопросительно посмотрел на гуро, и он одобрительно кивнул.

– Заточил их утром, так что осторожнее, – только и сказал он.

Я отступил и занял свое место у стены.

Наконец, маты опустели, и из колонок прозвучал голос, который представил гуро Хавьера и его учеников, занимавшихся кали́. Раздались негромкие аплодисменты, и мы вышли на поклон, пока гуро рассказывал о происхождении боевого искусства, какой в нем заключен смысл и в каких ситуациях применяется. Ученики других классов, подперев стены, явно скучающе вздыхали и с нетерпением ждали конца. Их не интересовали показательные выступления – они просто желали продолжить турнир. Я держал голову высоко и смотрел прямо перед собой. Я делал это не для них.

В одном из углов помещения мигнул короткий проблеск света – вспышка фотоаппарата. Я подавил стон, отлично зная, кто меня снимал. Прекрасно. Если моя фотография попадет в школьную газету и все вдруг узнают, что я изучаю боевые искусства, на меня тут же начнется охота. Школьники выстроятся в очередь, чтобы попытаться победить «малыша-каратиста». Я мысленно проклинал эту любопытную журналистку, задаваясь вопросом, смогу ли оторвать ее от камеры достаточно надолго, чтобы удалить снимки.

Выступление началось с того, что пара начинающих учеников выполнила элемент, известный как «Небесная шестерка», щелчки их ротанговых палок громким эхом разнеслись по всему залу. Пока они кружили на матах, Кензи сделала несколько фотографий. Затем более продвинутые ученики продемонстрировали техники обезоруживания, тейкдауны и провели спарринги в свободном стиле. Гуро кружил вокруг них, одновременно объясняя, что именно они делают, как мы тренируемся и как эти элементы можно применить в реальной жизни.

Вскоре настала моя очередь.

– И разумеется, – продолжил рассказывать гуро, когда я ступил на маты с мечами в руках, – ротанговые палки – это аналоги настоящих клинков. Мы, как правило, тренируемся с палками, но каждую технику можно повторить как с клинками и ножами, так и без использования оружия. Итан сейчас продемонстрирует. Это продвинутая техника, – предупредил он, когда я прошел мимо него и остановился в нескольких ярдах. – Не пытайтесь повторить дома.

Я поклонился и ему, и зрителям. Он поднял ротанговую палку, крутанул ею один раз и внезапно бросил в меня. Я отреагировал мгновенно – взмахнул мечами в воздухе и разрезал палку на три части. Зрители ахнули, резко выпрямившись на стульях, и я улыбнулся.

«Да, это настоящие мечи».

Гуро кивнул и отошел. Я закрыл глаза и принял стойку, скрестив руки на груди: один меч прижал к ребрам под предплечьем, а другой – поднял вертикально над плечом. Балансируя на носках, я позволил мыслям плыть по течению, забыл о тренировочном зале, о зеваках и других учениках, наблюдавших у стены. Медленно выдохнул и полностью очистил разум.

В колонках заиграла музыка, отбивавшая ритм, и я начал двигаться.

Сначала медленно; оба меча скользили передо мной, переходили из одного положения в другое. «Не думай о том, что делаешь, просто двигайся, пари». Точно танцуя на мате, я сделал несколько прыжков и ударов с разворота в такт музыке, просто потому что мог. Барабаны все ускорялись, задавая бешеный темп, а я двигался все быстрее, вращая лезвиями вокруг своего тела с такой скоростью, что чувствовал создаваемые мечами потоки воздуха и слышал зловещий гул, когда они рассекали воздух.

В зале кто-то выкрикнул подбадривание, но звуки едва доносились до моих ушей. Наблюдавшие за мной люди не волновали меня, ничто не волновало меня, кроме клинков в моих руках и плавного танца. В тусклом свете серебром сверкали мечи, плавные и гибкие, практически жидкие. Я не демонстрировал отдельно блоки, удары, уклоны или ответы на атаку – мой танец состоял из всех элементов сразу и в то же время не походил ни на один из них. Я выкладывался больше, чем когда-либо, и вскоре перестал понимать, где заканчиваются мечи и начинаются мои руки: я превратился в воплощение оружия в центре зала, и никто не мог прикоснуться ко мне.

С последним взмахом я развернулся и завершил выступление на одном колене, вернув мечи в изначальное положение. Какое-то мгновение зал наполняла лишь звенящая тишина. Затем будто прорвало плотину, и на меня обрушился рев аплодисментов, смешанный со свистом и скрипом стульев, когда люди вскакивали на ноги. Я поднялся, поклонился зрителям, своему учителю, который с гордостью кивнул мне. Он понимал. Для меня это была не просто демонстрация навыков. Я наконец-то над чем-то работал сам, тренировался и достиг успеха, не ввязавшись в неприятности и не причинив никому вреда. В кои-то веки мне удалось сделать что-то правильное.

Я поднял голову и встретился взглядом с Кензи, находившейся по другую сторону матов. Она улыбалась во весь рот и энергично хлопала в ладоши, ее блокнот лежал рядом с ней на полу. Я ответил ей улыбкой.

– Это было потрясающе, – воскликнула она и обогнула мат, пока я вставал с пола, тяжело дыша. – Я и не представляла, что ты способен на… такое. Поздравляю, ты сертифицированный задира.

Глубоко внутри зародилось незнакомое чувство… разлившегося по телу тепла.

– Спасибо, – пробормотал я и, осторожно вложив мечи в ножны, убрал их в сумку гуро. Расставаться с ними было тяжело. Мне не хотелось выпускать их из рук. Я хотел чувствовать их идеальный вес, пускать их в пляс в воздухе.

Однажды мне довелось увидеть, как гуро упражняется с собственными мечами, его движения казались такими естественными, словно орудия являлись продолжением его рук. Меня терзал вопрос, выглядел ли я так же на мате, когда сверкающие края лезвий подлетали так близко к телу, но никогда его не касались. Позволит ли гуро когда-нибудь потренироваться с ними снова.

Наш мастер вызвал последнего ученика, который должен был продемонстрировать технику владения ножом, и полностью завладел вниманием аудитории. Я же