— Нет, черт возьми, ни фига.

— Да не буквально, Джон. Я же не ведьма.

— Тогда ладно.

— Это метафора.

— Слава богу.

— Мы поработали над твоим дыханием. Это заняло всего четыре недели, и это весьма неплохое начало. А теперь нам надо потрудиться над твоим голосом, тем, как ты сидишь, как ходишь, двигаешь головой, как говоришь и так далее. В общем, над всем.

— Ты будешь смотреть, как я хожу в туалет?

Проигнорировав его вопрос, Сьюки сделала странную вещь. Она обхватила живот руками, опустила плечи, сгорбила спину и втянула шею. А потом спросила:

— Как я выгляжу?

— Как моя мать, — моргнул Джон.

— Интересно.

— Странно, — согласился он.

— Ты можешь что-нибудь сказать обо мне, глядя на то, как я сижу? — спросила Сьюки.

— Ты выглядишь так, будто страдаешь запором.

— И?

— Чувствуешь себя неуютно.

— И?

— Молодой.

— И?

— Стеснительной.

— И?

— Несчастной.

Она кивнула.

— Я должна кое-что тебе открыть, — сказала Сьюки.

— Давай, — вздохнул он.

— Я сижу в точности так, как ты.

— Увянь, — отмахнулся Джон, — я так не выгляжу.

— Именно так. Только ты не блондин и не такой худой. Джон потерял дар речи. Он медленно осмотрел себя и понял, что она права. Он действительно сидел так, как она показывала. Абсолютно все было одинаковым — от того, как она сложила пальцы, до выражения лица.

— Ну, — сказала Сьюки, — какие шаги будем предпринимать?

— Покупать пистолет, — прошептал Джон.

— Ни в коем случае, — заявила Сьюки. — Это даже хорошо, что у нас есть над чем работать.

Джон с трудом кивнул головой.

— Это легко, — продолжала Сьюки, — тебе просто нужно подсказать, как измениться, и ты станешь похожим на Джеймса Дина.

— До или после аварии? — еще ниже опуская голову, спросил Джон.

«О господи», — подумала Сьюки. Когда у нее были такие уроки в школе актерского мастерства, они нравились всем. С другой стороны, никто из них не двигался и не сидел, как какой-то суицидальный тип.

Сьюки напомнила Джону, что дышать нужно, используя диафрагму, а потом попыталась сосредоточить его внимание на том, что его голос должен исходить из того же места, откуда и дыхание.

— Я не смогу, — сразу же заявил он.

— Сможешь, — пыталась уговорить его Сьюки.

— Я не знал, что надо будет учиться дышать и говорить, — простонал Джон. — А что, если мне нужно будет идти в это же время? Я же сразу все провалю.

— Джон, не будь идиотом, просто сконцентрируйся.

Он так и сделал. И, сначала медленно, он вдруг заговорил, используя диафрагму, а не голосовые связки. К его удивлению, голос его стал более низким, более глубоким и более выразительным. Он даже звучал более мужественно.

— О господи! — воскликнул он глубоким голосом. — Ты великолепна!

Сьюки улыбнулась. Джон просиял.

— А теперь, — сказала она, — посмотрим, сможем ли мы до Рождества научить тебя ходить, как Клинт Иствуд.

— Но осталась всего неделя.

— Ладно, — согласилась она, — тогда, как Барт Рейнольдс.

— Отлично! — подпрыгнул Джон. Сьюки предостерегающе подняла палец:

— Диафрагма!

Джон глубоко вздохнул и заговорил басом, заставившим его снова просиять.

— Отлично, — сказал он, и оба они рассмеялись.

Научив Джона звучать так сексуально, как она и надеялась, Сьюки ощущала эмоциональный подъем. И это, конечно же, должно было помочь ей на сегодняшних пробах, думала она, идя от автобусной остановки к студии кастинга.

Ей ничего подробно не рассказали о предстоящих пробах, она знала только, что это роль среднего плана в костюмированной драме. Сьюки убрала волосы, оставив только несколько локонов, надела лиловый маленький топ, короткую юбку и одолжила у Кэти высокие ботинки.

Войдя в здание, она прошла в небольшой офис, выполняющий функцию зала ожидания. Он был абсолютно пуст. Сьюки надеялась увидеть там дрожащих девиц с одинаковым безошибочно определяемым выражением страха на лице, но никого не было. И тут внезапно появилась директор по кастингу.

— Здравствуйте, — улыбнулась Сьюки, — я Сьюки Вудроу.

Женщина посмотрела в свой список, вычеркнула ее имя, а потом протянула сценарий.

— Вы проститутка из Ланкашира, попавшая в шестнадцатый век.

— Ладно.

Сьюки не знала, по поводу чего огорчаться в первую очередь. Она пыталась вспомнить всех виденных ею ранее ланкаширцев — она представления не имела, какой там акцент. Если бы ее предупредили, она бы потренировалась. Позвонила бы кому-нибудь и попросила помочь. А теперь придется идти так.

Она присела и пробежала глазами сценарий. С ее фотографической памятью нетрудно было запомнить несколько своих фраз.

— Готова? — спросила женщина.

— Я думала, мне надо подождать, — подняла на нее глаза Сьюки.

— Нет, мы опережаем график. Все уже на местах и ждут тебя десять минут.

— Но ведь я же не опоздала, да? — внезапно впадая в панику, спросила Сьюки.

— Нет, — терпеливо пояснила женщина, — это они опережают график.

— Ладно, тогда я готова. Женщина показала на закрытую дверь.

— Проходите, — сказала она.

Сьюки подошла к двери. Она сможет. Она их всех очарует. Она войдет, и они охнут от удивления, что все по-настоящему — перед ними предстанет настоящая проститутка из Ланкашира.

Она открыла дверь так, как открыла бы ее проститутка из Ланкашира. Она посмотрела на сидевших за столом пятерых человек так, как посмотрела бы на них проститутка из Ланкашира. Они посмотрели на нее. А потом, прежде чем что-то сказать, она услышала громкое и четкое «нет».

Будучи еще наполовину в дверях, она остановилась.

Пять человек явно скучали и нисколько не интересовались ею. Кто-то тряс рукой, кто-то болтал, остальные казались слишком усталыми даже для этого. Она тихонько шагнула назад и закрыла дверь. Какое-то время она смотрела на дверь, а потом развернулась на 180 градусов. Она улыбнулась ассистентке директора по кастингу и вернула ей сценарий.

— Спасибо, — снова улыбнулась Сьюки. Ассистентка директора по кастингу разочарованно вздохнула, а Сьюки вышла из студии на улицу, в холодный зимний вечер.