Кроме нас, на дороге никого не было. Скромные, гостеприимно светящиеся в зарождающемся сумраке дома будто звали нас войти. Не оборачиваясь, Тюльпана устремилась к одному из них, самому маленькому и обветшалому. Дождавшись, когда я поднимусь на крыльцо, она постучалась.

– Извините, мисс, не могли бы вы помочь нам? Мы попали в аварию…

Из-за приоткрытой двери выглянуло сухое лицо женщины: тонкая, как пергамент, кожа туго обтягивала череп, не позволяя ей хмуриться или улыбаться. Темные русые волосы, посеребренные старостью, были заколоты на макушке, а крупный нос смотрелся на лице непропорционально, как и слишком маленькие бусинки карих глаз. Ее лицо оставалось почти неподвижным, даже когда она говорила, вытирая руки о серый фартук:

– Да, разумеется. Входите.

Голос показался мне смутно знакомым. Я удивленно взглянула на Тюльпану, но та, рассыпаясь в благодарностях, уже запорхнула внутрь дома. Мозаика в моей голове начала складываться.

– Кто это, Агата?

В коридор вышел грузный мужчина, на три головы выше женщины. Густая растительность на его лице выглядела небрежно, но одет он был весьма чисто, хоть и невзрачно.

– Две юные леди попали в беду, – ответила ему Агата, обводя нас рукой. – В гостиной есть телефон. Ох, ну и видок у вас! Вы можете воспользоваться ванной, там в шкафу аптечка. Виктор, вызови доктора Тревора.

– Нет, не утруждайтесь! – выпалила Тюльпана, вставая между мужчиной и проемом гостиной. – Моей подруге здорово досталось, но мы обе целы, уверяю. Нам бы только в автомастерскую позвонить. У вас есть справочник? Не подскажете заодно какие-нибудь отели в городе?

– Боюсь, у нас всего один отель на весь Ривер-Хейтс, и тот закрыли после недавнего убийства, – пробормотал Виктор, скептично оглядывая меня.

– А что там случилось?

– Точно не знаю, но убили одну из наших знакомых. Молодую аптекаршу…

– Нечего было шастать с чужими мужьями! – вставила Агата. – Судьба блудниц всегда незавидна.

Отголоски их беседы доносились до меня обрывками. Голова все еще гудела, и я сосредоточилась на обстановке, решив, что Тюльпана справится и без меня. Дом был обставлен скудно и, похоже, не знал ремонта несколько десятилетий. Кроме самого необходимого, здесь не было ни телевизора с радио, ни одного интерьерного украшения или предмета роскоши – только белые стены, как в больнице.

Мой взгляд приковало к себе охотничье ружье, висящее над камином возле прибитого распятия.

– Право, Виктор! – воскликнула Агата, как только Тюльпана завершила свой монолог о том, что нам негде остановиться на ночь. – Пастырь не простит нам, если мы откажем несчастным девочкам в помощи. Оставайтесь на ужин, раз такое дело, а потом муж проведет вас до церкви. Там вам предоставят ночлег и, возможно, даже помогут договориться с автомехаником о ремонте в половину стоимости.

– Это было бы чудесно, миссис Гудвилл! – захлопала в ладоши Тюльпана, откладывая телефонный справочник, будто и впрямь была окрылена этой новостью. – В Ривер-Хейтс живут такие добрые люди!

Женщина снисходительно улыбнулась и вдруг посмотрела на меня.

– Зовите меня просто Агатой. А вы, кстати…

– Сара, – улыбнулась Тюльпана. – А мою подругу зовут Кристина. Может, ты скажешь что-нибудь наконец, Крис?

Тюльпана многозначительно подмигнула мне, повернувшись к Агате и Виктору спиной. Только тогда я заметила, что глаза у Тюльпаны голубые – их неестественный фиолетовый цвет мог напугать кого угодно из смертных. Перестраховаться было очень предусмотрительно.

– Да-да, спасибо вам огромное, миссис… То есть Агата, – встрепенулась я. – Простите за мое поведение, кажется, я сильно ударилась головой.

– Бедняжка, – цокнула языком женщина. – Тогда вам точно нужно в ванну. Первая комната наверху. А я пока накрою на стол. Если вам что-то понадобится или вдруг станет плохо, только крикните.

Я кивнула и поспешила подняться наверх, чувствуя затылком пристальный взгляд Тюльпаны. Я знала, чего она ждет от меня, хотя до последнего не верила, что хоть одна ведьма может быть настолько дальновидной и хитрой. Впрочем, меньшего ждать от дочери Авроры и не стоило.

Напроситься на ужин в дом к семье Морган – это же гениально!

Убедившись, что все трое остались болтать внизу, я прошла мимо ванной и последовала дальше по коридору. Комнат было всего две, и везде стояла мертвая тишина – никаких признаков присутствия Морган. Побоявшись, что меня хватятся, я решила отложить исследование дома и вернулась к двери в ванную. Ощущение чего-то липкого в волосах не давало мне покоя, мешая концентрироваться на деле.

Из зеркала на меня смотрела какая-то побитая бродяжка. Поперек брови тянулся широкий порез с растекшейся вокруг гематомой. Я хорошенько промыла его, шипя от боли, а затем обработала антисептиком и заклеила стягивающим пластырем.

Когда одна моя нога уже стояла на лестнице, во входную дверь постучали.

– Это, наверное, наша дочь! Почему так долго, Морган?! Ты ведь говорила, что уроки отменили из-за какой-то там выставки и тебе надо просто отнести домашнее задание.

То, как она произносила ее имя, не оставило сомнений – именно Агату я слышала в тот раз. Ночью Агата звучала так же истерично, надрывно и… раздраженно. Кажется, по-другому она просто не умела говорить с Морган.

Собравшись с духом, я спустилась в холл и остановилась напротив девочки. Похоже, она так бежала, что ее юбка перекрутилась. Увидев меня, Морган беспомощно икнула, парализованная животным ужасом.

– Чего встала? – напустилась на нее Агата, когда я уже подумала, что Морган вот-вот развернется и помчится прочь. – Закрой дверь! Не видишь, у нас гости.

Девочка потупилась и молча повесила ветровку на вешалку.

– Здравствуйте.

– Иди на кухню, – приказала Агата, едва я успела открыть рот, чтобы поздороваться в ответ. – Достань посуду.

Морган незамедлительно послушалась, а я прошла в гостиную, где стоял большой деревянный стол.

– У вас очень милая дочь, – улыбнулась я, но Агата отмахнулась, помогая Морган постелить скатерть и расставить тарелки. У девочки дрожали руки, и несколько раз она выронила столовые приборы, отчего отец, сидящий в кресле, многозначительно стучал ногой по полу.

– Да, вот несносная. Плата за наши с Виктором грехи, не иначе.

Я сдержала остроту, рвущуюся с языка, и сжала пальцы так, что побелели костяшки. Тюльпана сидела, наблюдая за нами. В глубине ее глаз плясало веселье. Так же выглядела Аврора, наблюдая за труппой актеров на сцене театра, когда заставляла их играть мюзикл для нее одной.

Морган заняла место в конце стола, как можно дальше от меня и Тюльпаны. Почти прижимаясь к плечу Виктора, она пялилась в тарелку, не моргая, будто один лишь взгляд на меня мог ее убить.