— Ну, значит, насчет линкольна мы договорились, — заключил Кортленд.

Он снова одарил меня улыбкой, хлопнул по плечу и вернулся к работе. Томмо взял меня за руку и решительно повел к двери.

— Кажется, все прошло неплохо, — сказал он, когда мы вышли на улицу. — Но надо быть с ним чуточку послушнее.

— Постараюсь усвоить на будущее.

— Парень что надо. Если поможешь нам, не пожалеешь. Для всех, кто готов войти в игру, двери открыты. А кстати, — Томмо щелкнул пальцами, — когда залезешь в отцовский чемоданчик, не достанешь ли мне 7–85–57?

Он имел в виду темно-вишневый. Интерспектральное слабительное мгновенного и сильнейшего действия. Мимолетный взгляд — и ты бежишь в сортир так, будто от этого зависит твоя жизнь.

— Если у тебя проблемы с этим, — сказал я, — лучше поговорить с моим отцом.

— Я не для себя, — усмехнулся Томмо. — А для де Мальвы. Подложить ему в «Гармонию», и когда он начнет нудить на общем собрании…

Меня как громом поразило. Нет, он издевается, такого быть не может. Такого еще никто не делал.

— Э-э… он сразу догадается, откуда взялся темно-вишневый.

— Мне все равно, что будет после прикола. — Томмо выразил свое мировоззрение в одной краткой фразе: — Главное — это сам прикол.

Мы пошли обратно к городку и по пути встретили с полдесятка девушек, которые возвращались с линолеумной фабрики, — все в комбинезонах и в полосатых хлопчатобумажных платках. Они преувеличенно громко смеялись и болтали.

— Добрый вечер, леди, — вежливо поздоровался Томмо.

— Добрый вечер, мастер Томас, — сказала самая высокая, весьма привлекательная с виду, снимая платок и встряхивая длинными косами. — Кто этот новенький?

— Мастер Эдвард Бурый из какой-то жуткой дыры у внутренней границы. Он имеет принципы, считает стулья и видел последнего кролика.

— А как он выглядит? — спросила самая молоденькая — коротышка с двумя хвостиками и родимым пятном на щеке.

— Ну-у-у, похож на… на кролика.

— А нарисовать сможете?

— Могу изобразить в виде тени на стене.

— Стулья, кролики и принципы? — проворковала высокая, подходя ко мне и шутливо беря за галстук. — Вполне съедобная смесь.

Она шла прямо-таки напролом. Девушки в Нефрите были сплошь сдержанными и вежливыми. Я почувствовал, что краснею.

— Томмо ошибается, — сказал я, стараясь придать своему голосу глубокомыслия.

— Значит, у тебя нет принципов? — спросила девушка — ее звали Мелани — и прикоснулась к моей щеке тыльной стороной ладони.

Остальные прыснули. Мне стало неловко, но и приятно — прикосновение Мелани было теплым, почти нежным. Констанс брала мою руку шесть с половиной раз, не считая танцев, но ни разу не касалась щеки — кроме разве что одного раза, когда я получил от нее пощечину за то, что назвал ее мать «помешанной на вежливости».

— Д-да, — пролепетал я, совсем сбитый с толку, — то есть…

— В общем, когда он разберется со своими принципами, свистни нам, Томмо, — сказала Мелани, довершая мое унижение и отступая от меня.

Девушки залились смехом.

Мне было безнадежно не по себе — но ничего лучше этого свободного, чистого девичьего смеха я в жизни не слышал. Однако девушки уже потеряли интерес ко мне и, болтая, побрели к серому району.

— Если хочешь встретиться с одной из этих прелестных леди наедине, могу уладить — за пять процентов от их вознаграждения, — сказал Томмо, глядя им вслед. — Хочешь знать неофициальные рейтинги удовлетворенности?

Я уставился на него, не зная, что делать или говорить. В Нефрите совершенно точно существовал нелегальный рынок понятно каких услуг, несмотря на всю бдительность старика Мадженты. Возможно даже, все выходили сухими из воды. Но я был не готов к тому, что парень вроде Томмо — а это непременно должен был быть парень вроде Томмо — не только устраивает все, но и делает это открыто, явно не боясь наказания. Вот откуда у него водились наличные.

— Но не с девушками взаимодополняющих цветов, — добавил он, на случай если бы я оказался извращенцем или кем-нибудь в этом роде. — Я могу посылать подальше правила, но даже у меня есть понятия о приличии. Ну а если ты не хочешь понятно чего, — продолжил Томмо, видя удивленно-неодобрительное выражение у меня на лице, — то можно просто провести с ними время, потанцевать например. Но, — сказал он, поразмыслив, — с Джейн ничего не выйдет. И даже не думай об этой высокой, Мелани, — она уже помолвлена с Кортлендом.

— Я не столько удивляюсь тому, что Кортленд готов поступить так порядочно — взять в жены серую, — сколько другому: он ведь обручен с Банти Горчичной.

Томмо рассмеялся.

— До женитьбы не дойдет, дурачок. Кортленд говорит, что Мелани сделает для него все, что угодно. Все, что угодно! И это не будет стоить ему ни гроша. Ну а Банти никогда от него не отцепится. Так что он просто поразвлекается с Мел — пока Совет не решит, что нам нужно еще немного желтых.

— Нет! — воскликнул я.

— О, какой смелый! Хочешь попробовать сам?

— Никогда! Это самый бесчестный и жестокий поступок, не говоря уже о нарушении сразу восьми правил, в том числе фундаментального номер один. А если это всплывет наружу?

Томмо пожал плечами.

— Он будет все отрицать. И кому поверят? Мелани-неизвестно-откуда или Альфа-без-пяти-минут-желтому-префекту Кортленду Гуммигуту, Большому Банану?

— Я скажу им.

— Ты был при помолвке?

— Нет…

— Очнись, дубина. Забудь фундаментальные правила. Вот тебе правило номер один, когда имеешь дело с Кортлендом: «Не суйся». Рано или поздно он станет желтым префектом. Держи это в уме и никогда не забывай. Легче будет жить, честное слово. Ну так что, свести тебя с кем-нибудь?

— Нет, спасибо.

— Если вдруг ты решишь…

— Не решу. А если префекты узнают, что ты устраиваешь понятно что?

Томмо уставился на меня, не заметив скрытой угрозы в моих словах. Наклонившись ко мне, он прошептал:

— Я всего лишь привожу покупателей на рынок. У меня широкая клиентская база. Очень широкая. Как ты думаешь, отчего лузер вроде меня становится младшим красным инспектором? Расслабься. Расстегни ширинку и наслаждайся жизнью.

— Но правила?

Томмо наклонился еще ближе и осклабился.

— Ты во Внешних пределах, Эдди, где Книгой правил подтираются. А теперь извини, мне надо идти. Я должен приготовить сэндвичи для Ульрики.

— Ульрики?

— Из зенитной башни, — кратко пояснил он, будто я обязан был знать об Ульрике.

2.1.03.01.115: Любой выход за Внешние пределы осуществляется только с согласия префекта или старшего инспектора.