Что без такого «понимания» – когда кто-то очень хорошо понимает твою тёмную часть, игнорируя всё остальное – только лучше, это я теперь хорошо знаю. Но откуда мне было знать это тогда.

Несколько лет спустя мы с другом читали «Оно» Стивена Кинга и хором орали: «Дерри – это Одесса!» На самом деле, Одесса, конечно, не Дерри, но для нас это было так.

Ещё несколько лет спустя была книжка «Энциклопедия мифов», которую мне с самого начала, то есть вообще с ранней юности хотелось однажды написать, но не хватало умения и (что гораздо важней) силы. На самом деле, и того, и другого было ещё маловато, но мы с книжкой больше не могли ждать. Неважно, речь сейчас не об этом. А о том, что мне очень хотелось Одессу расколдовать, это была в каком-то смысле для неё книжка. Ну и мой как бы выкуп. Мой долг с такими процентами, с какими обычно не принято долги отдавать (но я люблю перегибать палку, и это скорее хорошо, то есть, для жизни – по-разному, но для работы всегда очень ок).

Мне на самом деле фантастически повезло через несколько лет после выхода «Энциклопедии мифов» приехать в Одессу и своими глазами (особенно внутренним зрением) убедиться, что там становится хорошо. Такое победительное «хорошо» про торжество духа (над невозможностью духа) там как раз начинало твориться, что трудно было верить собственным впечатлениям. Но даже если делить их на десять (или как вечно предлагает мой внутренний скептик, на три миллиона), всё равно оставался офигительный результат.

Я конечно не думаю, что вот так – рррррраз! – и одной книжкой расколдовался гибнущий город. Не такое великое дело все эти наши книжки, чтобы одна целый город спасла. Но это был очень неплохой вклад. Думаю, такие вклады (не точно такие, а разные, просто в том же направлении) делали в ту пору многие люди – те, которые когда-то уехали, и которые приехали и остались, и которые с рождения там живут. Настоящее крупномасштабное чудо – всегда сумма усилий. Круто, что у нас начало получаться («уже получилось» это всегда «начало получаться», так выглядит настоящая рабочая формула: вектор, направленный в бесконечность, точка отсчёта – сегодняшний день).

Говорили про погоду, которую люди, хотят того или нет, бессознательно (к сожалению, в подавляющем большинстве случаев именно бессознательно) принимают как личное послание бога (мироздания, космоса, фатума, мать-природы, вставить по вкусу) лично им. В связи с этим ужасно смешная штука происходит в наших северных краях зимой: при понижении температуры до отметки «телу не выжить без тёплой одежды, огня и крова» большинство населения неосознанно считывает в этом божье послание: «Я тебя убью», – и грустит. Некоторые сверхчеловеки (я почти не шучу, речь о людях с крутым характером) считывают послание как: «Я убью твоих врагов, а ты сильный, ты выживешь», – и испытывают в холода душевный подъём. (Ещё холода часто любят потенциальные самоубийцы – ура, меня наконец-то хотят убить, ура! – и совсем уж мрачные мизантропы, согласные на апокалипсис, лишь бы пришибло сразу всех, но не о них сейчас речь.)

Ясно, что на сознательном уровне, то есть, на уровне мыслей, всё звучит совершенно иначе, но факт остаётся фактом: суровой (просто не южной) зимой тело чувствует или «меня убивают», или «убивают негодных всех остальных». Я почему, собственно, записываю: многим, это я знаю по наблюдениям, от зимней депрессии помогает осознать степень своего безумия – убивают! в тёплом доме и в штанах с начосом! ну вы чего! – поржать и попуститься. Тело переубедить нелегко, но если ржать над собой достаточно часто, процесс пойдёт.

Похоже, в основе всякой (ладно, вставим «почти») т. н. «внутренней» (то есть, не связанной напрямую с причинённым физическим, или другим материальным ущербом) человеческой проблемы, если копать достаточно глубоко и учиться осознавать выкопанное, лежит сладкая парочка: страх быть убитым/отвергнутым племенем/стадом + страх богооставленности, которые, ясное дело, суть низшая и высшая октавы одного монстра – ужаса небытия.

Деконструировать проблему до этого основания бывает чрезвычайно полезно, потому что названный по имени демон неизбежно теряет силу. Такой процесс.

Ну и бонусом – какое-никакое развитие интеллекта, деконструкция внутренних драм ничем не хуже кроссвордов, плюс дополнительный повод поржать над собой, что само по себе та ещё деконструкция. Даже инстинкт самосохранения временно умолкает, когда мы ясно видим, насколько он в каком-то конкретном ракурсе смешон.

Я иногда проговариваюсь (обычно вполне намеренно, чтобы себе напомнить, ну и, чего уж, других подразнить), что когда не работаю (например), быстро становлюсь чересчур человеком, а мне неприятно и неинтересно такой фуфлятиной быть.

И, честно говоря, страшно (на самом деле конечно не страшно, просто скучно) подумать, что себе представляют т. н. обычные люди, когда такое читают. Не сомневаюсь (и даже могу спорить на деньги, только непонятно, как статистику проверять), подавляющее большинство понимает это признание так: в эти моменты я ничего о себе не фантазирую, не представляю себя каким-нибудь волшебным персонажем, то есть вижу себя и реальность как есть, и грущу от этой унылой правды.

Мне бы наверное тоже такое казалось (лет тридцать с лишним назад) про чужого незнакомого человека, который лично мне со стороны представляется обыкновенным, потому что не летает в небе, не испепеляет взглядом и вообще выглядит как совершенно обыденная фигня.

Но дело, конечно, не в полёте фантазии на крыльях воображения. Толку от неё, будем честны, немного (хотя вообще-то есть такая прекрасная практика: представлять себя кем-то другим, но не просто мечтать, а действовать в повседневной жизни, как действовало бы это другое существо, даже тогда – в первую очередь тогда! – когда нам это не особенно выгодно и даже опасно; эта практика мало кому подходит, потому что мало у кого получается уйти дальше самодеятельного актёрства, но когда получается, даёт потрясающий результат).

Но в данном случае речь не об этой практике. А о том, что когда я интенсивно работаю, я становлюсь частью созидательной силы, поддерживающей этот мир. А тот, кто является частью этой созидательной силы, неуязвим. В том числе, будете смеяться, житейски неуязвим.

То есть, это натурально секрет бессмертия, но им невозможно воспользоваться на практике. Потому что для человека вообще не очень-то естественно становиться частью божественной силы. И технически не получается, находясь в слабом мясном человеческом теле, это состояние бесконечно длить. Будем честны, даже несколько часов в день – натурально чудо. Тогда остальное время мы проводим как бы окутанные шлейфом этой кометы, то есть, остаточное ощущение собственной неуязвимости у нас ещё есть. А потом опять начинается творческая работа, то есть новый вход в неуязвимое состояние, на выходе остаётся шлейф, которого хватает до нового входа – вот это я называю «настоящая жизнь». И, честно говоря, нормально функционирую только в этом режиме. Чего и всем желаю – хотя бы попробовать. Это опыт, равного которому нет.