Боцман неспешно шагал по коридору, сложив руки на затылке. В трех шагах сзади держался агент Смит с нацеленным в спину Саблину пистолетом. Виталий лихорадочно прикидывал, как избавиться от фэбээровца.

«Куда он меня ведет? Скорее всего, собирается сдать службе охраны. Капитан ведь наверняка в курсе, что у него на борту агенты ФБР. Он обязан всячески содействовать им. Так что держать меня под арестом в своей каюте фэбээровцу нужды нет. Смит, конечно, с удовольствием пристрелил бы меня. Но оружия при мне не было, доказательств ведения какой-то моей подрывной деятельности у него тоже нет. В общем, ничего и не найдут. А то, что нахожусь вне стен судового госпиталя всего через час после того, как меня чудесно спасли, это не преступление. Получение ответа из Риги займет какое-то время. Даже если и выяснится, что никакой я не житель Латвии, сутки-двое у меня есть как минимум. Проблема только в том, что в ожидании этого ответа я буду сидеть под замком. И предупредить Катю и ребят никак не получится. Что же делать?»

Придумывать ответ на этот вопрос ему не пришлось. Когда они подошли к месту, где коридор поворачивал вправо, сильнейший удар швырнул Саблина и Смита вперед. Виталий успел сгруппироваться, тем более что его руки были свободны, и для него соприкосновение со стеной не имело сколько-нибудь заметных последствий.

Агенту ФБР повезло гораздо меньше. У него в руке был пистолет, а внимание целиком было отдано Боцману. Кроме того, перед изгибом коридора он начал смещаться к боковой стене и даже пошел немного боком – чтобы успеть заглянуть за поворот… И отреагировать на резкую остановку судна должным образом он просто не смог. Его приложило о стену так, что на пол он просто сполз, словно бесформенный мешок. Пистолет отлетел прямо Боцману под ноги. Виталий поднял оружие, привычным движением проверил – так и есть, с предохранителя снят. Чудо, что не выстрелил при ударе. А обойма полная, отметил он про себя. Сунув пистолет себе за пояс, каплей пощупал пульс у незадачливого агента – есть, жить будет. Вроде ничего не сломано, но… приложился хорошо. Значит, очухается не скоро. Саблин обыскал американца – в карманах нашлись две запасные обоймы к пистолету. Не факт, что подлинные удостоверение и значок агента могут пригодиться. Но вот Смиту их отсутствие наверняка может помешать, решил Саблин, убирая их себе в карман. Он уложил Смита у стены так, чтобы тот не захлебнулся, если его вдруг стошнит. Глупая смерть фэбээровца в планы каплея не входила.

Понятное дело, что, когда агент очнулся, при нем не оказалось ни оружия, ни документов. Ни задержанного, чью личность он так и не успел выяснить.

Когда Эндрю Миллер опять пришел в себя, его снова куда-то тащили. Но на этот раз личность тащившего была ему известна – взгляд Миллера, брошенный через широкое и мощное плечо, фокусировался с трудом, но все же упирался в хорошо знакомый брючный ремень в ковбойском стиле.

– Гарри! – просипел Эндрю. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть…

Этим утром на палубах «Атланты» было по-прежнему многолюдно, но сами люди – и прежде всего их настроение – изменились. Все были хмурыми, растрепанными, с красными глазами – многие до утра не смогли заснуть, ожидая еще какой-нибудь пакости. Те же, кто поспать все-таки смог, тоже с утра выбрались наружу, чтобы не чувствовать себя в каютах, как в ловушке.

Однако все-таки все они чувствовали себя спокойнее, чем сразу после столкновения с рифом. Как-никак судно хоть и получило небольшой крен, но не тонуло, стояло на месте, кафешки и бары работали по-прежнему, среди пассажиров сновали сверхпредупредительные стюарды, дежурили психологи. Госпиталь вопреки ожиданиям врачей не был перегружен. Два десятка пассажиров с вывихами и переломами разной степени тяжести, человек пять с сотрясениями. Обладателей синяков и ушибов к утру обслужили всех и держать в палатах не стали – отправили по своим каютам отлеживаться.

В общей неразберихе на верхней палубе никто не обращал внимания на сдвинутые в кучу у борта четыре шезлонга. Здесь обосновались «спасенные накануне».

Понятное дело, возвращаться в госпиталь после ночных приключений Саблина они не собирались. Впрочем, о «яхтсменах из Латвии» там сейчас никто не вспоминал. Врачам и так хватало работы, какое им было дело до троих совершенно здоровых мужчин? Куда они подевались? Наверное, их куда-то переселили, чтобы освободить палаты для пострадавших. В суматохе никто из медиков не обратил внимания на то, как Боцман вернулся в палату с каким-то свертком в руках, а еще через пару минут покинул госпиталь вместе со своими друзьями. И со всем уцелевшим багажом, разумеется.

Особой уверенности в том, что агент Смит плохо запомнил его в лицо, у Виталия не было. К тому же оба фэбээровца видели их всех в госпитале, хоть и мельком. Но вряд ли в ФБР берут людей невнимательных и с дырявой памятью. Впрочем, помимо агентов «спасенных» видели очень немногие люди на борту «Атланты», дело ведь было ночью. На это и рассчитывали спецназовцы, решив затеряться среди сотен пассажиров, обосновавшихся в шезлонгах под открытым небом.

Четвертый шезлонг – пока пустой – предназначался для «феминистки из Риги». Но Катю никто из них не видел после того, как она отправилась на поиски Миллера за несколько минут до крушения. Зиганиди порывался пойти ее поискать, но каплей запретил. Категорически.

– Не надо светиться, Коля. Подумай сам – нас подняли на борт меньше чем за час до крушения. Наши лица никому не примелькались. Ты уверен, что никто не примет тебя сейчас за террориста? Тебя, конечно, потом отпустят. Даже извинятся. Но на тебя все равно будут обращать внимание, а твое фото останется в базе данных… И не факт, что Катя вернулась в каюту. Она вполне может быть в госпитале.

– Но как она нас найдет? – не сдавался Зиганиди.

– А ты думаешь, я случайно выбрал это место для нашего временного лагеря? – парировал Саблин. – Отсюда не больше двадцати метров до места, где я с ней встречался ночью. И, кстати, – добавил он, – ты сейчас смотришь в ту сторону. Так что не проморгай.

Боцман отчасти был прав. Сабурова действительно пришла в себя в госпитале. Как она там оказалась, Катя не знала. Она очнулась среди ночи, с забинтованной головой и парой синяков на теле. Ударенное плечо здорово болело. Причем волею случая очнулась она в одной палате с Мартой – датчанку резкая остановка судна застала в коридоре, возле собственной каюты, когда она доставала ключ. Марте повезло ни во что не врезаться, но головой она приложилась неплохо. Тем не менее до госпиталя Марта добралась самостоятельно. Причем одновременно с тем, как туда доставили Катю. И она напросилась в одну палату с подругой. Вывихов и переломов у них обеих не нашли. Потому, продержав до утра и накормив завтраком, отпустили. Марта сразу двинулась к себе, а Катя, сославшись на потребность подышать свежим воздухом, направилась на верхнюю палубу.

Она вышла на то самое место, где накануне ее ждал Боцман. Там никого не было. Сабурова посмотрела в одну сторону – ни одного знакомого лица, повернулась в другую – и увидела улыбающегося Николая.