В том, что деревенская звезда положила глаз на ее мужа, у Милки сомнений не было, впрочем, как не было сомнений и в том, что мать этой самой Алины выбор дочери поощряла, даже несмотря на наличие у Ракитина жены, сидящей радом за столом. И Мила не могла не признать, что Саша проявил дюжее терпение и при этом был лишь на ее, Милки, стороне. И не могла она не признать, что это вызвало у нее определенного рода гордость и даже радость. И лишь один факт омрачал эту самую радость — их брак ненастоящий. Пусть Саша считал иначе, но Мила никак не могла смириться с тем, что ее насильно выдали замуж.

— Ты как? — Саша приблизился к ней вплотную как раз в тот момент, когда девушка убирала со стола. Она сама не понимала, с чего вдруг решила навести порядок, это не ее дом, не ее гости, но необходимо было занять чем-то руки.

Теплые ладони легли девушке на плечи, слегка их массируя, вызывая табун мурашек в теле. Мила не знала, как ей реагировать, лишь замерла, словно опасаясь чего-то. И не понимала она, чего опасается больше: его близости или своей перед ним слабости. Лучше бы он бесил ее, выводил, раздражал. Лучше был тем сухарем и чурбаном бесчувственным, что когда-то ранил своим безразличием влюбленную девчушку.

Не хотела она видеть в нем заботливого мужа, не хотела воспринимать его слова всерьез. «Женился бы я на тебе, если бы не любил». Так он сказал. Но говорил с улыбкой на лице, словно посмеиваясь над девушкой. Да и о какой любви могла идти речь? С чего бы ему воспылать к нее чувствами? Сколько они не виделись? Почти два года. От отца она слышала, что Сашка согласился на какое-то задание, в очередной раз отказавшись от теплого местечка в штабе, которое ему не раз предлагали. Другой бы на его месте и рад был, а этот все по горам скакал.

Саша продолжал стоять за ее спиной, лишь движения его становились смелее, настойчивее. Руки медленно спустились на талию, а теплое дыхание опалило шею Багировой. Мила не поняла, в какой момент ее развернули спиной к столу, и вот она уже была прижата к нему с одной стороны, а с другой находился Саша.

— Что ты делаешь? — голос совершенно не слушался девушку. Нужно оттолкнуть Ракитина и сбежать подальше, туда, где она не будет так остро на него реагировать. Да что это вообще такое? Почему она не может сопротивляться этому наглецу? Почему даже его запах, так невовремя ударивший в ноздри девушки, будоражит ее сознание?

— Ты такая красивая, — хрипло произнес Саша, оставив вопрос девушки без ответа. — И вся моя, — добавил он, запустив ладони под собственную футболку, красовавшуюся на девушке. Он провел подушечками пальцев вдоль линии позвоночника, и лишь когда ловкие пальцы добрались до застежки лифчика и в два счета с ней расправились, девушка отошла от ступора, в который впала, опьянев от близости мужа.

Отмерев, она затрясла головой, уперлась ладошками в грудь мужчины, чтобы оттолкнуть его, сделать хоть что-то, но разве могла она сдвинуть с места эту гору мышц?

— Я не твоя, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Моя, Милка, ты моя, — он снова улыбнулся, а ладони его тем временем продолжали исследовать желанное тело жены.

— Не надо, — запаниковала девушка в тот момент, когда, схватившись за края футболки, Сашка потянул ее вверх. Ему необходимо было просто на нее посмотреть. На такую невероятную, манящую и только его. Он прекрасно видел ее реакцию на Алинку, пусть Мила и пыталась скрыть зародившуюся в ней ревность. И теперь он убедился, что шанс ее завоевать у него есть.

— Чего ты боишься, Мил? Я не трону тебя без твоего на то согласия.

— Не тронешь? — взгляд девушки воспылал гневом. — Что-то не сильно тебя беспокоило мое согласие, когда ты женился на мне.

Мила посмотрела в глаза мужа, с вызовом вздернув подбородок. Она больше не пыталась его оттолкнуть, просто потому что это было невозможно. Эффект неожиданности бы тут тоже не сработал, а потому в арсенале девушки оставались только слова.

— Да, — согласился Саша. — В этом вопросе оно мне было не нужно. Я же сказал, Милка, ты моя.

— Нет, — упрямо заявила девушка. — Это незаконно и этот брак…

— Тогда почему ты дрожишь каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, почему забываешь дышать? — перебил ее муж, продолжая водить ладонями под футболкой. Одной рукой он нырнул по болтающуюся чашечку бюстгальтера и сжал полную грудь девушки, сомкнув между мальцами бугорок.

До той злополучной и так и не состоявшейся брачной ночи, Мила ни разу ничего подобного не испытывала. Ее не трогали так откровенно, не ласкали и тело ее, тут же оно ответило на ласку, пусть мозг всеми силами сопротивлялся этому действу. Не сумев сдержаться, девушка издала тихий стон, что стало для Саши командой к действию.

Немедля ни секунды, он подхватил девушку на руки, вынудив обхватить себя ногами и понес в комнату. Ту, где ночевал он и где была самая большая кровать в доме. Осторожно уложив девушку на простыни, все еще хранившие его запах, он коснулся резинки штанов, но тут Милка схватила его за руки. С ужасом распахнув глаза, она таращилась на него, словно умоляя не делать этого, а потом и вовсе дернулась и отползла назад.

— Я не буду с тобой спать, — проговорила она, пытаясь совладать с собственным дыханием. Да что же это такое. Пусть и не было у нее раньше сексуального опыта, пусть и требовал организм разрядки, но не терять же рассудок от прикосновений мужчины, которого она ненавидит. Да, ненавидит. Мила поймала себя на мысли, что ей все чаще приходится себе об этом напоминать.

— А кто говорил о сне, Бэмби? — усмехнулся Сашка и быстрыми движениями стянул с себя футболку, обнажая идеально прокаченный торс. Он что же решил ее соблазнить таким образом?

— Зря стараешься, я ж не мужик, — хмыкнула она.

— В смысле, — не понял Ракитин, но уже двинулся на нее.

— В прямом, это вы от сисек голову теряете и слюни пускаете.

Неожиданно для Милки Сашка рассмеялся в голос, и настолько красивым был его смех, что девушка невольно заслушалась, упустив тот момент, когда Ракитин внезапно оказался на кровати, прижав девушку к матрацу и нависнув сверху. Милка даже взвизгнуть не успела, как он впился в ее губы поцелуем. Не ожидая такого напора, Мила даже рот приоткрыла, и Ракитин незамедлительно этим воспользовался, раздвинув сильнее пухлые губы девушки, скользнул языком внутрь.

Мила напряглась, попытка увернуться не увенчалась успехом, и настойчивый язык продолжил орудовать у нее во рту, подавляя всякое сопротивление. Мила хотела, очень хотела укусить Ракитина, сделать ему больно, оттолкнуть, но тело ее совершенно не слушалось.

Запах Сашки пьянил и вызывал в теле приятную дрожь. Он целовал ее так настойчиво, напористо и в тоже время так нежно, и бережно, что Мила потерялась в собственных ощущениях и желаниях. Одна часть девушки кричала, что нужно все это прекратить, вырваться, и зарядить Ракитину по самое не хочу, другая же требовала продолжения. Она сгорала от каждого прикосновения теплых ладоней, скользящих по ее телу, ласкающих, тискающих, порой сжимающих до боли бедра, талию, грудь. Тело девушки покрылось испариной, дыхание то и дело сбивалось, а когда губы Саши спустились ниже и, проведя дорожку от шеи к ключице, остановились на ставшей невозможно чувствительной груди девушки, Мила потерялась в пространстве, выгнувшись в пояснице, она издала протяжной стон.